| |
return_links(1);?> |
return_links(1);?> |
return_links(); ?> |
|
| |
|
|
| |
Искалеченная идея.
|
|
| |
Отнимая доходы у нефтяников, мы загубим производство и экспорт. В апреле законодатели приняли поправки, предусматривающие увеличение экспортной пошлины на
нефть и налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ). Новые экспортные пошлины могут быть введены уже с 1 июля, тогда как повышенный НДПИ нефтяники получат 1 января 2005 г.
Налоговые изъятия из отрасли увеличатся на 2-3 млрд долл. в год, если сохранятся высокие мировые цены на нефть. Однако нефтяников могут «потрясти» и в дальнейшем.
Президент в апреле призвал кабинет министров вернуться к вопросу о дифференциации НДПИ, которая дополнительно принесет в бюджет 1-2 млрд долл.
В правительстве пока нет единодушия по поводу схемы дифференциации. Директор научно-консалтинговой компании «СРП-Экспертиза»,
кандидат экономических наук Михаил Субботин считает, что всю систему рентных платежей необходимо дифференцировать, причем на неналоговой основе.
|
|
| |
Людмила МЕЩАНИНОВА
|
|
| |
- Михаил Александрович, какое предложение по изменению налогообложения сырьевых
отраслей (Минпромэнерго, Минфина, Минэкономразвития) было бы, по вашему мнению,
более приемлемым?
- Ни одно. Все они исходят из примитивного принципа использования налоговых
инструментов изъятия ренты - «для простоты администрирования и некоррупционности
налогообложения». Это тот самый случай, когда простота хуже воровства. Согласно
Бюджетному кодексу рентные платежи за право пользования государственными недрами
и платежи за приватизируемое госимущество являются так называемыми «неналоговыми
платежами». Изымать их при помощи налогов - задача сверхтяжкая... Изобретаемые
ныне рафинированные налоговые схемы - путь тупиковый, который противоречит и
международной практике, и идеологии действующего с 1992 г. закона «О недрах».
- Поясните, пожалуйста: даже дифференциация НДПИ не даст положительного эффекта?
- Дифференцировать нужно не НДПИ, а всю систему рентных платежей - от
месторождения к месторождению, как всякий инвестиционный проект, чью
экономическую привлекательность можно посчитать. Это можно сделать только на
неналоговой основе, совершенствуя тендерные процедуры предоставления прав
пользования недрами, вводя институт горного аудита, укрепляя систему независимой
экспертизы, которая будет работать на стороне государства (готовить предложения
для госорганов, а не для чиновника). У нас прозрачность администрирования
налогообложения превратилась в самоцель: мол, все чиновники - взяточники и
никакие экспертизы, никакие тендеры не помогут. Возобладала идеология простых
решений. Нынешние попытки дифференциации НДПИ имеют чисто научный интерес,
поскольку в конкретных проектах всегда найдутся десятки законодательно
неучтенных факторов, которые будут оказывать решающее влияние на инвестиционную
привлекательность разработки соответствующих месторождений.
Вообще переход к недифференцированным в зависимости от качества месторождений
платежам в 2002-2003 гг. состоял из двух взаимосвязанных элементов: введения
НДПИ и отказа от режима соглашений о разделе продукции (под диктовку ЮКОСа и при
попустительстве псевдоспециалистов, не особо понимающих в этом новом для России
режиме). Ошибочность принятых решений теперь стала очевидной и привела не только
к жаркому обсуждению проблемы природной ренты, но и к возникновению серьезных
политических проблем, спровоцировала деформацию Государственной думы как
представительного органа власти. Теперь законодателю предстоит проделать
обратный путь: отказаться от уравнительного НДПИ и реанимировать СРП.
- Что произошло бы в отрасли, если бы власти не ограничились только
запланированным общим повышением НДПИ и пошлин, а например, ввели повышенную
ставку НДПИ на удобные для разработки месторождения (6 млрд долл. дополнительных
доходов в бюджет)?
- Сегодня уже законсервирована каждая четвертая скважина в стране: Сибнефть,
например, в этом смысле закрылась наполовину в погоне за снижением издержек и
ростом капитализации. И это - не злая воля, а законы бизнеса. Компании играют по
правилам, которые действуют в стране. При повышении ставки НДПИ в 2005 г.
продолжится сокращение масштабов разработки месторождений (сегодня рост НДПИ
частично как раз и компенсируется теми же самыми наиболее «удобными» запасами),
а нынешнее стимулируемое государством браконьерство получит дополнительный
размах. Повышение налогов не должно быть самоцелью для ответственных властей.
Повторюсь, должна быть дифференциация платежей (а не налогов) нефтяных компаний
в зависимости от качества их месторождений. Цена нефти распадается на издержки
производства, предпринимательский доход, ренту (особые, дополнительные платежи
недропользователя) и стандартные для любой компании налоги. Простое повышение
налогообложения рано или поздно уничтожает предпринимательский доход, а это
ведет к удушению производства.
- Понятно, что последние налоговые новации к тому же не восполнят потери бюджета
в результате снижения ЕСН…
- Это зависит не только от воли и желания правительства, но и, например, от
мировых цен на нефть. При этом надо иметь в виду, что снижение ЕСН до 26% не
выведет зарплаты из тени (нужно 20% и ниже), но зато вынет деньги из бюджета.
Бывают такие ситуации и в жизни, и в экономике, которые характеризуются
известным выражением «нельзя преодолеть пропасть в два прыжка». Одним словом,
если хотели искалечить правильную экономическую идею, то это почти удалось.
- А это не приведет к уклонению от уплаты налогов, к новым схемам оптимизации
налоговых отчислений?
- Я бы сказал мягче: правительственные новации не приведут к радикальному
изменению сложившейся ныне практики уклонения от уплаты налогов. А что касается
новых схем оптимизации... Это будет продолжаться вечно, как «один бежит - другой
догоняет»: фискальные органы совершенствуют систему налогообложения, компании -
схемы оптимизации. Одни компании (ЛУКОЙЛ, Роснефть) заявили об отказе от таких
схем, а другие (ЮКОС, Сибнефть) настаивают на праве компаний использовать все
законные схемы. Остальные платят или не платят налоги молча... Напомню, что
эффективные ставки налога на прибыль в 2002 г. у ЛУКОЙЛа, Сургутнефтегаза и
Роснефти были близки к установленным законом 24%, а Сибнефть платила всего 9,
ЮКОС -11, ТНК - 12%. В 2003 г. правительство начало пресекать попытки
оптимизировать налог на прибыль, и большинство российских нефтяных компаний
публично пообещало поднять размер уплачиваемого налога до предусмотренного
законом уровня.
- Не последует ли за повышением экспортных пошлин затоваривание и обвал цен на
внутреннем рынке, так как, допустим, экспорт нефти по железной дороге станет
нерентабельным?
- Тут нет автоматизма. Пока экспортные пошлины не достигли запретительного
уровня. Вообще-то обычно они лишь отделяют цены внутреннего рынка от мировых.
Сегодня же при помощи экспортной пошлины изымается часть ренты, что в принципе
неверно. По мере перехода к рентным платежам экспортная пошлина должна начать
играть привычную для нее роль.
Отказываться от разработки наименее рентабельных месторождений заставляет рост
общего налогового бремени. Чем выше бремя, тем, при прочих равных условиях,
меньше объем добычи и, соответственно, нет никакого затоваривания. Вот если бы
был отменен НДПИ, тогда можно было бы связать напрямую размер экспортной пошлины
и проблему затоваривания.
- Какую долю от мировой цены на нефть теперь будет получать государство?
Приблизится ли Россия в этом отношении, например, к Норвегии, получающей в
бюджет 70% от мировой цены на нефть?
- Непонятно, почему сравнение должно быть именно с мировыми ценами, в то время
как треть добычи продается внутри страны. Одна из проблем НДПИ как раз в том и
состоит, что он привязан к мировой цене. Следовательно, те компании, которые
сравнительно меньше вывозят нефти на экспорт, подвергаются дискриминации -
прямому налоговому ограблению. Оценки доли налогов в цене существуют разные.
Представители Минэнерго, например, утверждали, что в 2003 г. государству с
каждой тонны добытой нефти было уплачено 64 долл. налогов, а из чистой прибыли
нефтяных компаний в среднем на тонну добытой нефти - 54 долл. Много это или
мало?
На самом деле эти данные ни о чем не говорят! В разных странах разные по
качеству месторождения, и даже в разных районах нашей страны - те же резкие
перепады. Например, потенциальные расходы и доходы 7 проектов только на Сахалине
(два из которых уже реализуются), будут различаться в семь раз. Следовательно,
если поднимать налоги, то некоторые проекты просто будут выброшены на помойку. И
наоборот, если подойти к каждому проекту с отдельной меркой, то средние
показатели будут зависеть от структуры запасов, от соотношения лучших и худших
месторождений, которые находятся в разработке. Поэтому снижение доли налогов в
цене, например, при ухудшающейся структуре запасов, вовсе не является какой-то
льготой.
- Не придется ли теперь нефтяникам уменьшать объемы производства и размер
экспорта?
- При росте налогового бремени, одинаковом для всех компаний - вне зависимости
от качества их месторождений, будут закрываться наименее рентабельные объекты,
при сохранении высоких цен на нефть продолжится интенсивная отработка наиболее
рентабельных кусков. (Та же Сибнефть одновременно с закрытием 51% скважин
добилась роста добычи в 20%). Будет и дальше нарастать дисбаланс между ростом
добычи и отставанием в наращивании запасов нефти. И чем выше будут темпы роста
добычи, тем быстрее мы будем приближаться к критической отметке - сколько
веревочке ни виться…
При сохранении нынешних тенденций нас ждет кризис ключевой отрасли экономики
(раньше или позже, в зависимости от уровня цен, налогообложения и масштабов
перехода на более совершенные технологии разработки).
- По мнению нефтяников, с повышением налогов на отрасль будут изыматься обычные
доходы, а не сверхприбыль. Сократятся инвестиции и дивиденды, что крайне
негативно скажется на отрасли. Как вы это прокомментируете?
- Такое мнение не вполне корректно. Произойдет и изъятие «обычных доходов» у
одних компаний, и части сверхприбылей - у других. В целом же примитивное
увеличение налогового бремени да еще под непрекращающиеся разговоры о грядущей
дифференциации налогообложения создает атмосферу неуверенности, нестабильности
и, конечно же, уничтожает на корню всякое желание заниматься долгосрочными,
масштабными инвестициями. И без того у компаний сформировались стимулы к
минимизации инвестиционной деятельности и к предельному сокращению издержек за
счет закрытия (консервации) «плохих» месторождений (последний пример - Роснефть
ушла с Комсомольского месторождения).
- Как вы относитесь к идее взимания налога на дополнительный доход (НДД)? Не
приведет ли НДД к сокращению поступлений по налогу на прибыль?
- Налог на дополнительный доход (не путать с налогом на сверхприбыли по
американской модели) - очередная мистификация. Несколько лет назад, еще в
середине 1990-х годов, он задумывался как
один из трех основных элементов налоговой системы в ТЭК: роялти, налог на
прибыль и НДД. Его пытались ввести, чтобы дифференцировать ненавистный всем
нефтяникам акциз на нефть. Потом акциз вместе с налогом на восстановление
минерально-сырьевой базы (ВМСБ) и роялти заменили на НДПИ, а сама идея все-таки
его ввести в законодательство (для чего-то) досталась новому поколению
чиновников Минфина «по наследству». Можно было бы посчитать историю с НДД
недоразумением, но ее популистски попытался реанимировать Сергей Глазьев.
При попытке введения НДД возникнут проблемы не только с налогом на прибыль, но и
с необходимостью увязки НДПИ с экспортной пошлиной. Для действующих проектов с
многолетними, уже осуществленными инвестициями НДД вообще не годится. Короче,
это - очередная ложная цель налоговой реформы в ТЭК.
- На ваш взгляд, не стоит ли часть «лишних» нефтяных денег из стабилизационного
фонда направить на модернизацию отечественной промышленности?
- Сейчас это в принципе невозможно. Средства фонда могут использоваться только
для финансирования дефицита федерального бюджета при снижении цены на нефть ниже
базовой, а также на иные цели в случае, если объем фонда превысит 500 млрд руб.
Пока до этого рубежа еще очень далеко.
Еще в 2001 г. идея создания фонда была озвучена президентским советником по
экономике Андреем Илларионовым. Речь шла о 33-35 млрд долл. как о второй части
бюджета: предлагалось отсечь доходы, полученные в результате благоприятной
конъюнктуры на рынках российских экспортных товаров. Это своего рода «пиявочная»
стратегия: отсасывать «лишнюю» кровь - нефтедоллары, чтобы их приток не давил на
экономику. Однако, с другой стороны, огромные средства извлекаются из экономики
страны и вкладываются под низкие проценты за границей, в то время как в бюджете
на 2004 г. предусмотрено привлечение иностранных кредитов на 3 млрд долл. под
более высокий процент. Есть ли здесь логика? Да, средства фонда предназначены на
«черный день», чтобы сгладить последствия резких колебаний мировых цен на нефть.
Но ведь есть еще и золотовалютные резервы. К чему идти двумя параллельными
путями к одной цели?
Но настоящая проблема скрывается в другом. Если в стране благоприятный
инвестиционный климат, то приток нефтедолларов - благо. В противном случае
нефтедоллары действительно начинают давить на экономику. В этом контексте само
наличие фонда - признак инвестиционного неблагополучия вопреки показному
оптимизму заявлений правительственных чиновников.
|
|
| |
|
|
|
|
