Формируя свой холдинг, государство создает предпосылки для переброски денег из госказны в госкомпанию

Михаил СУББОТИН,
директор компании «СРП-Экспертиза»

Слияние, или точнее поглощение Роснефти Газпромом пока означает лишь объявление о мобилизации государством принадлежащей ему собственности. Не больше и не меньше. Объединенная компания по уровню нефтедобычи будет уступать ЛУКОЙЛУ и Сургутнефтегазу, зато заметно опередит такие компании, как Сибнефть, ТНК и Татнефть. Против слияния вряд ли найдутся серьезные доводы. Даже Федеральная антимонопольная служба, по-видимому, не пойдет против этой сделки в связи с тем, что все-таки сливаются компании с двух разных рынков: нефтяного и газового. Вот если бы это были две ведущие нефтяные компании, то гипотетически можно допустить, что проблем было бы больше. Хотя совсем недавно предшественник ФАС – МАП не нашел возражений даже против объединения ЮКОСа и Сибнефти.

А ведь только в августе правительство опубликовало список стратегических госпредприятий, не подлежащих приватизации, в число которых попала и Роснефть. По сути, передача Роснефти из госсобственности Газпрому невозможна до исключения ее из этого списка. Поэтому соответствующее заявление Сергея Богданчикова о том, что компания полагает «целесообразным сохранение Роснефти в списке стратегических предприятий» весьма символично: топ-менеджеры компании, очевидно, рассматривают объявленную сделку как враждебное или недружественное поглощение, а Газпром на профессиональном жаргоне называется в таком случае «черным рыцарем». С враждебным поглощением обычно борются до конца. Конечно, можно исключить компанию из «стратегического списка» и сделать это весьма оперативно. А все-таки интересно: то ли комбинация с поглощением возникла «в последнюю минуту», то ли, напротив, включение в список «неприватизируемых» позволяло до поры до времени не привлекать внимания заинтересованных структур к компании? Такие действия не слишком похожи на последовательную и просчитанную политику по управлению государственным имуществом.

Само по себе объединение капиталов двух компаний не увеличивает размер государственной собственности, а предполагает дополнительные расходы на перестройку структуры объединенной компании. Поэтому обычно курс акций «поглотителя» вскоре после подобных сделок падает. Происходит реструктуризация его капитала: закрываются наименее рентабельные филиалы, сокращаются структуры, оказавшиеся в новых условиях дублерами. При этом обычно увольняется примерно треть топ-менеджеров объединенной компании.

Конечно, у Роснефти бороться с Газпромом «в лоб» нет ни сил, ни желания. Однако это не означает, что процесс объединения пойдет без сучка, без задоринки. Заявления о том, что в будущей Роснефти не найдется места председателю Совета директоров компании (замглавы администрации президента Игорю Сечину) предвещают серьезный конфликт интересов в ближнем окружении президента РФ. Глава Роснефти Сергей Богданчиков направил президенту Владимиру Путину письмо, в котором изложил план вхождения своей компании в Газпром. Глава администрации президента Дмитрий Медведев вскоре выступил с критикой этих предложений Роснефти. Тем самым нашла подтверждение версия о конфликте руководства Роснефти с председателем правления Газпрома Алексеем Миллером и Дмитрием Медведевым, которые запустили механизм поглощения. Поиск лучших решений, да еще растянувшийся во времени, может привести к неожиданным результатам.

Попытка в «-надцатый» раз создать национальную компанию в ТЭК России столкнется и с другими проблемами, на скорое разрешение которых рассчитывать не приходится. В частности, среди претендентов на включение в будущий госхолдинг рассматриваются Зарубежнефть и Юганскнефтегаз (за долги ЮКОСа). Вместе с Сургутнефтегазом ими мог бы быть образован некий государственный фронт в ТЭК. Однако чем больше компаний будет вовлечено в процесс объединения, тем больше будет и разного рода организационных, финансовых и политических проблем. А там, глядишь, выяснится, что овчинка выделки не стоила: рынок – не театр боевых действий, а организационная перетряска только мешает нормальному развитию вовлеченных в нее компаний.

История двух компаний, оказавшихся в центре общественного внимания, заметно разнится. Из Роснефти все время для приватизации вычленяли отдельные предприятия и объединения, и все нынешние компании были созданы таким путем. В то же время Газпром сохранил монолитное производственное единство, пережив все зигзаги приватизации и оставшись живым напоминанием об СССР, едином народнохозяйственном комплексе, министерстве газовой промышленности и плановой экономике. В определенном смысле нынешнее слияние – это завершение эпохи СССР, когда в стране было отдельно министерство нефтяной промышленности, отдельно – газовой. Известно, что газ, как правило, либо растворен в нефти, либо расположен в виде шапки над ней. Поэтому полноценная разработка большинства месторождений объективно заставляет компании этой отрасли быть нефтегазовыми. И Газпром, следуя этой логике универсализации, в последние годы расширял масштабы своего нефтяного бизнеса еще до поглощения Роснефти. И уже подобрался к уровню примерно половины ее нефтяной добычи. Да и у Роснефти все время росли газовые активы.

В результате объединения может возникнуть более гармонично устроенная нефтегазовая компания: создаются предпосылки для улучшения качества менеджмента, более рационального распоряжения активами и возможного будущего роста компании. Но это произойдет когда-нибудь потом, после непростого периода организационной притирки. Интересно, что компании давно и плодотворно сотрудничали. Так, в конце 2001 г. Газпромом и Роснефтью на паритетных началах была создана компания Севморнефтегаз для разработки пяти месторождений шельфа Печорского моря, среди которых такие стратегические, как Приразломное и Штокмановское. Что-то помешало продолжать в том же духе (заключать стратегические альянсы, долгосрочные контракты, создавать совместные компании).

После сделки ТНК-ВР еще две крупные иностранные компании получили блокирующие пакеты в ведущих отечественных компаниях. По новым договоренностям ЛУКОЙЛ получит 70% в совместном предприятии, а ConocoPhillips – 30%. В конце сентября французская компания Total объявила о приобретении 25% плюс 1 акции компании НОВАТЭК, одного из крупнейших после Газпрома производителей газа в России.

Приход иностранцев в качестве собственников ведущих отечественных компаний при одновременной мобилизации государственной собственности создает противоречивую картину: то ли крен делается в сторону усиления роли госсобственности в экономике, то ли предстоит не просто дальнейшая приватизация, а самый ее радикальный, либеральный вариант (на что не пошли даже в 90-е годы) – продажа компаний иностранцам. По-видимому, принимаемые ныне решения – свидетельство отсутствия целостного государственного подхода, что в принципе отражает период общественного смятения после проведенных реформ, когда подвергаются сомнению и ревизии все благоприобретенные ценности (принцип разделения властей, демократические институты, эффективность частной собственности и т.п.).

Оценивая сделку Газпром-Роснефть, премьер-министр РФ Михаил Фрадков пообещал, что «в ближайшее время» мы получим «транснациональную компанию мирового значения». Поскольку и раньше Газпром был такой компанией, то можно предположить, что поглощением Роснефти дело не ограничится. И премьер не исключил возможности приобретения Газпромом новых нефтедобывающих активов. Каких именно? На каких условиях? Можно только гадать. Вот, например, Минприроды пообещало было отозвать у Юганскнефтегаза все лицензии, а кроме того, собирается отобрать у ТНК-ВР лицензию на Ковыкту, запасы газа которой составляют 4% от общероссийских. Да и вообще поменять владельцев порядка четверти всех лицензий (для начала). Понятно, что у государства государственная же компания не может не быть первым претендентом на высвободившиеся активы.

В принципе государственная собственность есть во многих нефтегазовых компаниях. Где больше, где меньше. И начавшаяся ее консолидация может быть продолжена. До сих пор государство время от времени отрывало по кусочку от госпакетов акций и порционно выставляло их на продажу, т.е. управляло именно пакетами акций, считая приватизацию госимущества первоочередной задачей и наилучшим способом сделать управление капиталами эффективным. Теперь может возникнуть соблазн пересмотреть эти стратегические установки и начать забирать у других компаний свое кровное «натурой» – филиалами, предприятиями, оборудованием... И так постепенно, как магнитом, собрать в крупнейшей государственной нефтегазовой компании все профильные активы. В этом случае Газпромнефть действительно может довольно скоро еще больше раздаться в размерах. Где может завершиться такой процесс собирания госсобственности и будет ли она в этом случае лучше управляться – вот что не в последнюю очередь волнует всех заинтересованных лиц.

Может быть, главный вопрос: будет ли новая компания кормилицей бюджета или, напротив, именно бюджет станет ее донором? Парадокс состоит в том, что, с одной стороны, авторы проекта создания мощной государственной компании надеются на рост денежных потоков от ее деятельности, а с другой стороны, они же рассчитывают, что новая могучая госструктура позволит осуществлять, например, интервенции на внутреннем рынке, в борьбе с монополизмом сбивать внутренние цены, обеспечивать целевые поставки по требованию государства и т.п. Однако это – две прямо противоположные задачи. Либо валютная выручка от экспорта и пополнение бюджета, либо поставки нефти и газа для государственных нужд и влияние на внутренние цены на горючее за счет сокращения доходов компании. Деньги ведь берутся не из воздуха. Кстати, отметим, что США в 1911 г. для создания конкурентного рынка и повышения эффективности производства частных компаний пошли другим путем: монополию Стандард ойл раздробили на 33 такие же частные компании.

После объявления Газпрома было немало разговоров о его поэтапной либерализации: мол, сначала отмена барьеров только на внутреннем рынке, а затем и объединение рынков. Сегодня сформировались два рынка бумаг Газпрома – внутренний (акций) и внешний (депозитарных расписок на них). Для зарубежных инвесторов акции Газпрома стоят значительно дороже, чем для отечественных в 1,5–2 раза. Более того, по оценкам Газпрома, 20%-ная квота давно выбрана и сейчас доля иностранцев составляет 27–30% акций. Эту проблему тоже нужно было как-то решать. Сделка с Роснефтью позволяет Газпрому разрубить и этот гордиев узел.

Председатель правления Газпрома Алексей Миллер заинтересован в том, чтобы в состав акционеров возглавляемой им компании вошли стратегические и первоклассные инвесторы. «Либерализация направлена, в том числе, на достижение этих целей», – говорит он. Так, новая компания создается для улучшения управления государственной собственностью, роста ее капитализации и последующей приватизации? Или все-таки знаменует собой начало ползучей национализации, или, точнее, – деприватизации в ТЭК? Последует ли затем выделение из Газпромнефти ее транспортной составляющей Трансгаза по аналогии с Транснефтью? Или напротив, сначала газ, а потом и нефть перейдут под госконтроль в предельно упрощенном – госплановском понимании такого контроля?

Одной из причин сделки было объявлено увеличение в Газпроме госдоли. Государство упорно стремилось получить гарантированно контрольный пакет. В то время как для эффективного государственного регулирования ТЭК есть законодательство, которому подчиняются все компании. Если они ведут себя «неправильно», то в законодательство можно внести поправки. Если государству кажется, что та или иная компания не выполняет законодательство, например, недоплачивает в бюджет, то контроль государства вполне мог (и должен!) быть осуществлен соответствующими надзорными и контрольными органами. С другой стороны, что касается бизнеса, то какие акционеры или ими выбранный совет директоров откажутся от того, чтобы их компания была прибыльной и платила большие дивиденды? Вот только если цель создания новой компании как раз не в том, чтобы сделать ее высокоприбыльной...

Для того чтобы успешно конкурировать с другими странами-экспортерами, обеспечить рост геологоразведки, масштабов разработки месторождений, нужен приток прямых инвестиций в ТЭК. А что сегодня делается для привлечения инвестиций на государственном уровне? Совсем немного. Более того, «дело ЮКОСа» и ряд других действий властей только распугали инвесторов, и отток капитала в 13 млрд долл. в этом году может стать предвестием экономической беды: сменилась тенденция с позитивной на негативную. А ведь несколько лет было потрачено на умиротворение потенциальных инвесторов: им обещали и стабильность, и снижение налогов. Не сбылось. Успешное объединение государственной собственности могло бы привести в движение и последующую либерализацию Газпрома, и давно ожидаемое его реальное реформирование, а тем самым внести перелом в настроения инвесторов.

До сих пор у компаний, которые могут стать одним организмом, были амбициозные планы и явная нехватка собственных средств. Огромная задолженность позволяла им идти вперед, но одновременно ставила под вопрос финансовую состоятельность. За последнее время Газпрому удалось ввести в эксплуатацию лишь одну серьезную газовую провинцию – Заполярное месторождение. Правление Газпрома приняло решение сделать основными районами добычи газа полуостров Ямал, а также Обскую и Тазовскую губу, а до этого – так называемые ачимовские залежи Уренгоя и запасы Надым-Пур-Тазовского района. В свою очередь в 2003 г. Роснефть была одним из самых агрессивных приобретателей новых нефтяных активов. Но у компании слишком много проектов – это и блоки на сахалинском шельфе, и арктический шельф, и Восточная Сибирь. Роснефти с ее масштабами не под силу освоить сразу все. Поэтому в совместных проектах Роснефти с иностранными компаниями ее партнеры обычно играют роль «денежного мешка». Таким образом, у обеих компаний в перспективе огромные, дорогие, трудные для реализации проекты, но другого пути все равно нет. Им нужен инвестиционный прорыв после многолетнего застоя. Теперь многие финансовые вопросы могут быть решены легче и без лишних обсуждений. Будет ли реализован этот рыночный сценарий?

Может быть и другой сценарий развития событий. На протяжении многих лет правительство подвергалось критике за то, что оно не стимулирует инвестиционную деятельность, и само не участвует в серьезных инвестиционных проектах. В свое время обсуждались бюджет развития, фонд развития и т.п. экономические механизмы. Однако как давать частному сектору государственные деньги и потом не быть обвиненным в коррупции? Как обеспечить сохранность и приумножение выделенных средств? Формируя государственный холдинг, государство создает предпосылки для прямого участия в делах бизнеса путем переброски денег из правого кармана в левый – из государственных закромов в государственную компанию. В этом случае бюджетные средства могут быть мобилизованы для инвестиционного прорыва.

Ландшафт российского ТЭК претерпевает кардинальные изменения

Станислав КЛЕЩЕВ
заместитель начальника аналитического отдела
ИК «Файненшл Бридж»

Газпром + Роснефть

Начавшаяся сделка по приобретению Газпромом Роснефти с оптимизмом воспринята фондовым рынком. Это и понятно – в результате сделки по слиянию государство получит контрольный пакет акций Газпрома, тем самым будет снята последняя преграда для либерализации рынка акций газового монополиста. Что касается технической стороны сделки, то 10,7% акций Газпрома будут обменены на 100% уставного капитала Роснефти. Согласно нашей оценке, проведенной по методу дисконтирования денежных потоков, справедливая стоимость Роснефти составляет 5,9 млрд долл., что в целом соответствует текущей стоимости 10,7%-ного пакета акций Газпрома (6,4 млрд долл.). То есть государству придется целиком отдать Роснефть (и, вероятно, даже передать дополнительные активы), чтобы получить желаемый пакет акций Газпрома.

В то же время глава Роснефти Сергей Богданчиков предложил слить компании таким образом, чтобы государство не только получило реальный контроль над Газпромом, но и сохранило за собой 20–25% акций Роснефти. Мы надеемся, что ни государство, ни Газпром не пойдут на заключение сделки на предложенных Богданчиковым условиях. Иначе это будет означать, что Газпром купил Роснефть на 30% дороже ее реальной стоимости. Объяснить столь высокую премию к цене акций Роснефти невозможно.

Немного российского газа

Возможная сумма сделки французской Total и одного из крупнейших в России независимых производителей газа НОВАТЭК пока не разглашается, но, по словам пресс-секретаря французской компании, она составит меньше 1 млрд долл., или менее 1 долл. за баррель запасов. Несомненно, что такая цена привлекательна для иностранцев, испытывающих трудности с воспроизводством сырьевой базы. Это выгодная сделка и для НОВАТЭК. Помимо имиджевой составляющей (получения стратегического акционера в лице одного из majors), компания была высоко оценена рынком в преддверии размещения акций на западных фондовых площадках (для сравнения, Газпром сейчас торгуется из расчета 0,35 долл. за баррель запасов). Кроме этого, наличие иностранного акционера, появление которого в России согласовано на самом высоком уровне, должен существенно упорядочить доступ НОВАТЭК к «трубе» Газпрома. Не исключено, что в будущем НОВАТЭК сможет экспортировать и собственный газ.

Последний госпакет акций ЛУКОЙЛа

Завершился растянувшийся на многие годы выход государства из числа акционеров ЛУКОЙЛа. Крупнейшей нефтекомпании страны был подобран серьезный стратегический инвестор в лице ConocoPhilips. Как было объявлено сразу же после завершения аукциона (7,6%-ный пакет акций был продан за 1,99 млрд долл.), американская компания намерена тесно сотрудничать с ЛУКОЙЛом в проектах по добыче нефти как в России, так и за рубежом. В частности, предполагается создание совместного предприятия на базе месторождений ЛУКОЙЛа в Тимано-Печорской нефтегазоносной провинции и передача ConocoPhilips 17,5% доли в проекте Западная Курна-2 в Ираке. Что дает ЛУКОЙЛу сотрудничество с Conoco? В первую очередь, это деньги, которые нужны компании для реализации своих масштабных проектов. Во-вторых, это поддержка администрацией США разработки иракских месторождений. Для ConocoPhilips приобретенный госпакет акций является входным билетом в Россию. Не будучи акционером ЛУКОЙЛа, вряд ли бы американцам удалось убедить команду Вагита Алекперова поделиться Тимано-Печорскими месторождениями.

Новая политика государства в ТЭК?

Упомянутые сделки заставляют отметить новые аспекты политики государства в ТЭК. Во-первых, это «сосредоточение сил и средств» государства в одной структуре, которая будет проводником его политики в отрасли. Такой структурой становится Газпром. Увеличение принадлежащего государству 38%-ного пакета акций Газпрома до контрольного сделает газовую монополию государственной не только де-юре, но и де-факто. После этого правительство не только как орган государственной власти, но и как контролирующий акционер будет заинтересовано в расширении влияния компании на топливно-энергетический комплекс. Премьер-министр Михаил Фрадков уже заявил, что не исключает того, что Газпром продолжит приобретение нефтяных и газовых активов. Сама по себе консолидация отрасли не несет негатива. Беспокойство вызывает то, что доля государства в ТЭК будет возрастать. Государство, как неэффективный собственник, вряд ли сможет обеспечить достижение показателей, заложенных в Энергетической стратегии России.

Сделкам с ConocoPhilips и Total предшествовали переговоры на самом высоком государственном уровне, несмотря на то, что покупались лишь миноритарные пакеты. Этот факт только подтверждает, что одобрение правительства становится необходимым условием для участия иностранцев в любых сделках в топливном секторе России.

Если раньше иностранная компания старалась стать если не мажоритарным акционером (например, Shell в проекте «Сахалин2»), то, по крайней мере, равноправным участником бизнеса (например, ТНК-BP), то две последние сделки имеют принципиально иной характер – приобретались миноритарные пакеты акций. Более того, участие иностранцев в управлении компаниями было ограничено. Как заявил председатель правления НОВАТЭК Леонид Михельсон, Total заходит в Россию в качестве пассивного инвестора, и не будет увеличивать долю в компании свыше 25% плюс 1 акция. А в случае с ЛУКОЙЛом ограничение на участие ConocoPhilips в акционерном капитале лидера российской нефтянки было специально оговорено в акционерном договоре (не более 20%). По всей видимости, эти ограничения были также выставлены государством, опасающимся, что стратегически важная отрасль может попасть под контроль нерезидентов.

Архив журналов

Журнал «Мировая энергетика»

Ноябрь 2004 г.

Газовая "шапка" над нефтью

Ландшафт российского ТЭК претерпевает кардинальные изменения

Журнал «Мировая энергетика»