Архив статей

 

Журнал «Мировая энергетика»

Март 2004 г.

 

Главная
Статьи
Мероприятия
Новости
Партнеры
Авторы
Контакты
Вакансии
Рекламодателям
Архив
Книжная полка
 
 
КАРТА САЙТА
 
 
 
 
 return_links(1); ?>
 
return_links(1);?> return_links(1);?> return_links(1);?> return_links();?>

В погоне за счастьем

Интерес к запасам морской нефти Сахалина (на суше ее добывают больше ста лет) возник еще в советские времена. Энергетическая проблема на Дальнем Востоке всегда была острой – наши северо-восточные территории зависят от поставок топлива из Китая. Поэтому изначально, планируя освоение морских месторождений Сахалина, думали об энергетической независимости региона.

Василий СПИРИДОНОВ,
координатор Морской программы Всемирного фонда дикой природы

Троянский конь

Все изменилось в начале 90-х годов, когда стало понятно, что запасы углеводородного сырья огромны. Никто из отечественных компаний в тот момент не мог их освоить, и дело приобрело совершенно очевидную экспортную ориентацию. Тогдашний губернатор Сахалина Федоров, который одним из первых провозгласил политику независимого регионального развития, начал привлекать иностранных инвесторов. Тогда же была принята модель соглашений о разделе продукции (СРП), которая сводится к следующему.

Хозяин недр – в данном случае Россия – не вкладывает ничего; считается, что вложения были сделаны в разведку. Добычу ведет инвестор, который на свои деньги там все обустраивает. После того, как он компенсирует свои затраты, начнется раздел продукции и определенная доля добытой нефти или газа отойдет России. Прочее – в полном распоряжении инвестора. Вообще идеологи СРП говорили, что дело даже не в том, сколько денег мы получим от нефти. Главное, что придут инвесторы, которые начнут развивать у нас инфраструктуру, привлекать многочисленных подрядчиков и субподрядчиков, создавать рабочие места, все это будет замечательно работать и приносить налоги. Вот и наступит на острове всеобщее счастье.

Но оказалось, что СРП – это, вообще говоря, Троянский конь. Потому что реальные возможности контролировать те траты, которые компания-инвестор производит для обустройства, строительства инфраструктуры, невозможно, какими бы условиями это соглашение не обставлялось. Например, договаривались, что на контракте должно состоять 70% российских предприятий, но на самом деле контролировать это трудно, ведь предприятие может быть формально российским, а на самом деле представлять собой дочернюю компанию того же оператора проекта или какие-то иные связанные с ним компании. Экономическая сторона дела была хорошо разобрана Счетной палатой РФ, отчеты которой 2000-го и 2003-го годов показывают, что все якобы преимущества СРП на самом деле таковыми не являются, и говорить о какой-то серьезной экономической выгоде от этих проектов – по крайней мере, пока – не приходится.

Кроме того, компании не несут практически никакой ответственности за потенциальный экологический ущерб, поскольку СРП выводят их из поля российского законодательства. И это при том, что репутация некоторых участников проекта изрядно подпорчена. Например, компания Эксон славится умением уходить от ответственности за нефтяные разливы. Она до сих пор не удовлетворила всех исков за катастрофу танкера «Эксон вайдес» в 1989 г. на Аляске. Кстати, изначально эта компания даже не собиралась брать на себя ответственность за безопасность танкерной перевозки нефти из порта Де-Кастри.

Китам прописали диету

Ведись разработка шельфа не по СРП, а по лицензионным соглашениям, компании вынуждены были бы считать деньги. То есть если представить, что два инвестора разрабатывают по соседству два месторождения, то естественным для них будет решить, могут ли они, объединив усилия, построить общую инфраструктуру, которая удешевит проект для каждого из них. При этом уменьшается воздействие на среду, поскольку нагрузка от одного трубопровода или танкерного терминала меньше, чем от двух. Разумеется, справляться с аварийными ситуациями проще, если существует объединенная инфраструктура. Ничего этого в сахалинских проектах сделано не было. Беда в том, что никогда никакая экспертиза не рассматривала развитие всего нефтегазового комплекса Сахалина как единое целое. А компаниям, естественно, выгодно представлять небольшие проекты, касающиеся частных вопросов (допустим, обустройства Пильтун-Астохского месторождения). Подобные процедуры проходят очень формально, там не ставится вопрос о долговременном и совокупном воздействии.

А оснований для беспокойства хватает. Например, залив Пильтун планируется пересечь ниткой трубопровода, который потом вольется в основную магистраль от месторождения Одопту. Трубу собираются проложить траншейным способом, что означает перерыть лагуну. Между тем Пильтун – очень продуктивный водоем, влияющий на состояние всего прибрежного участка моря: там выкармливают детенышей серых китов, приходят на нерест лосось и сельдь, на островках есть колония алеутской крачки. Если перекопать дно траншеей, лагуна вымрет. По закону в местах обитания краснокнижных видов ни буровых, ни труб быть не должно. Но для компаний это не приоритет, они и слушать не хотят, чтобы сделать трубопровод на опорах.

Сахалин – это сплошная речная сеть, и магистральный нефтепровод, который протянется с севера на юг, пересечет больше 1 тыс. водотоков. Практически во все эти речки и ручьи идет лосось, который, по сути, является основой экономики острова. Труба проходит всего в 40 км от того места, где стоял стертый землетрясением 1995 г. Нефтегорск. Сейчас появляются данные, что число сейсмоактивных зон может быть даже выше, чем указано в представленных на экспертизу материалах. Если случится разрыв трубы, лососю конец.

Танцуют не все

Когда приезжаешь на Сахалин регулярно, отмечаешь перемены. Южно-Сахалинск преобразился. Там действительно образовался слой людей, которые вполне довольны жизнью. Они зарабатывают приличные деньги, работая на нефтяные компании, но местное население в массе не может удовлетворить запросы работодателей. Дело в том, что остров в последние годы очень сильно обезлюдел, причем, уехали наиболее активные, образованные, и в принципе все, кто хотел работать на компанию и кто подходил, уже наняты, а как поставщики товаров и услуг сахалинцы инофирмам не нужны. Так что проблема трудоустройства островитян в нефтегазовом секторе не решена и решена не будет.

Если подводить черту, можем сказать: освоение шельфа счастья Сахалину не принесло и вряд ли сулит процветание в будущем. Конечно, там, где непосредственно эти объекты находятся, появится какое-то количество рабочих мест с неплохой зарплатой, там будет все подметено и ухожено. Но там, где нет ни берегового комплекса подготовки, ни терминала – ничего не будет. При этом последствия деятельности корпораций могут быть очень тяжелыми. Вот почему в целом эффект деятельности по СРП (экономический, экологический, социальный) я бы расценил как отрицательный.
 
Еще статьи на эту тему:
- Мимо денег
- 8 баллов – не предел
 

Журнал «Мировая энергетика»

Все права защищены. © Copyright 20032012. Свидетельство ПИ ФС7734619 от 02.12.2008 г.
При использовании материалов ссылка на www.worldenergy.ru обязательна
Пожелания по работе сайта присылайте на info@worldenergy.ru