Архив статей

 

Журнал «Мировая энергетика»

Март 2004 г.

 

Главная
Статьи
Мероприятия
Новости
Партнеры
Авторы
Контакты
Вакансии
Рекламодателям
Архив
Книжная полка
 
 
КАРТА САЙТА
 
 
 
 
 return_links(1); ?>
 
return_links(1);?> return_links(1);?> return_links(1);?> return_links();?>

Россия без ТЭКа просто замерзнет

Валерий Язев – председатель комитета по энергетике Государственной думы РФ, президент Российского газового общества отвечает на вопросы журнала «Мировая энергетика»

Беседовала Галина ПОЛОЖЕВЕЦ,
Фото Наталья МЕДВЕДЕВА

– Валерий Афанасьевич, вы уже не раз высказывались против ратификации Россией Договора к Европейской энергетической хартии. Однако Энергетическую хартию приняли более 50 стран. Почему же Россия, имеющая свои интересы на рынке энергоресурсов Европы, не должна ратифицировать этот договор?

– Да, я считал и считаю, что Договор к Энергетической хартии не отвечает интересам России по целому ряду базовых причин. Хартия появилась еще в 1991 г. А 13 лет назад у нас была совсем другая страна. Тогда действительно остро стоял вопрос, как обеспечить энергетическую безопасность. Наверное, для России в условиях распада Единой системы энергоснабжения, когда мы остро нуждались в инвестициях, было обоснованно подписание премьером Черномырдиным Договора к Энергетической хартии. Но спустя 5–8 лет тренды сменились, в экономике России сегодня в целом идет позитивный процесс. В Хартии же есть ряд откровенно дискриминационных для России положений, которые к тому же могут спровоцировать дезинтеграционные процессы в газовой отрасли страны.

Кроме того, Хартия не затрагивает вопросы применения высоких технологий, особенно в атомной энергетике. Она не решает проблему провоза нефти танкерами через проливы Босфор и Дарданеллы, и оставляет нас наедине с турецким законодательством.

Более того, если мы ратифицируем этот договор, Россия обязана будет предоставлять зарубежным компаниям равные права с Газпромом на транспортировку их газа по российской территории. Это задевает интересы России, ее производителей, Газпрома в том числе.

Картина вырисовывается такая: законодательство разрешает доступ иностранных инвесторов к разработке наших месторождений. При доступе к газотранспортной системе можно спокойно весь газ из России выкачать. Мы останемся ни с чем, получив только какие-то налоговые поступления. В результате газ транснациональных корпораций вытеснит российский газ. Это серьезный риск для нас.

Дальше – больше. В ЕС вывели из-под юрисдикции Энергетической хартии все страны, вошедшие в Евросоюз. В ЕС говорят, что транснациональные объединения живут по своим законам, а страны – не члены ЕС живут по законам Хартии. Для меня очевидна антироссийская направленность этой Хартии. Она выражает только интересы картеля потребителей энергоресурсов и Россия не должна ратифицировать такой договор.

Хартия устарела. Ее нужно порвать и выкинуть! Есть, в конце концов, ВТО, в которое мы собираемся вступать, зачем мы будем себя связывать еще какими-то договорами, которые России не нужны?

Что России нужно, так это свой газовый альянс, куда должны войти Туркменистан, Казахстан, Азербайджан, Россия, Украина, Белоруссия. Создание газового альянса отвечает нашим национальным интересам и поможет обрести консолидированные позиции на рынке европейских энергоресурсов.

– Насколько реально создание такого альянса в ближайшем будущем?

– На мой взгляд, реально. Этим вопросом занимается правительство. Кроме того, занимается им и Газпром. Какая-то работа в данном направлении уже ведется. Это и создание российско-украинского газотранспортного консорциума и совместного предприятия на базе Газпрома и Белтрансгаза, и переговоры об участии Газпрома в реконструкции газотранспортных систем Туркменистана, Киргизии, Казахстана и Узбекистана.

– Укрепит ли позиции России создание единого энергетического пространства в рамках Единого экономического пространства (ЕЭП)?

– Я приветствую его в полной мере, поскольку интеграция – безусловно, позитивный процесс, который отвечает интересам России и других стран СНГ, оказавшимся один на один со своими социально-экономическими проблемами после распада СССР. Эту идею надо реализовывать.

Единое энергетическое пространство – это общая газотранспортная система, электроэнергетика, нефтепроводы, нефтепродуктопроводы. Я бы отнес сюда не только энергетическую, но и транспортную составляющую – железные и автомобильные дороги. Интеграцию надо вести, это более эффективный путь сближения позиций, чем чисто политические решения и декларации.

– Как раз на уровне политических решений все четыре страны – участницы ЕЭП «за» интеграцию, но у каждой из них есть свои экономические интересы, существуют и давние противоречия между странами-партнерами, в частности в сфере энергетики. Взять хотя бы конфликт Белоруссии и России. Это может помешать интеграции.

– Основа конфликта в том, что белорусы хотели брать российский газ подешевле, как участники союзного государства, а деньги за транспортировку газа по их территории получать как независимый партнер по цене 1 доллар 2 цента за 1тыс. м3. Сейчас, правда, белорусская сторона заняла более конструктивную позицию. Я думаю, что по Белоруссии конфликт завершится с подписанием базового контракта с Газпромом.

Подобные конфликты в рамках единого энергетического пространства будут решаться гораздо проще. Например, будет гармонизирована стоимость газа и стоимость транспортных услуг, которые оказывает белорусская сторона. И так, путем переговоров, можно с каждой страной решить все конфликты, я убежден в этом.

– Но уже существует, и довольно успешно, ЕврАзЭс, в рамках которого тоже создается единое энергетическое пространство. Не помешают ли ЕЭП и ЕврАзЭс друг другу?

– Нет. Они совмещаются. Дело в том, что нам, как стране с избыточными энергоресурсами, нужно занимать во всех этих объединениях ключевые позиции. Нас везде будут приглашать, мы везде нужны. И мы должны выбирать и оговаривать максимально выгодные условия для своей страны. Вот моя позиция.

– Вернемся к Энергетической хартии. Вы говорите, что она устарела, а для нас важнее вступление в ВТО. Однако и ВТО выдвигает ряд требований, в частности по реформированию газовой отрасли, которые Россию не слишком устраивают.

– Да. Комиссар по торговле Комиссии Евросоюза Паскаль Лами выступил в прошлом году с ультиматумом из шести требований. ЕС настаивает на прекращении монополии Газпрома на экспорт и обеспечении свободы транзита газа, на разрешении строительства частных трубопроводов в России иностранными инвесторами, отмене экспортных пошлин, уравнивании тарифов на транзит газа для внутренних потребителей и на экспорт. Кроме того, речь шла о том, что цены на российский газ внутри страны должны покрывать все затраты на его добычу, транспортировку и сбыт, но это не значит, что они должны равняться европейским ценам. Этого никто не требует. У нас, начиная с января, после повышения цен на 21% на газ, внутренний рынок уже не дотируется.

Проблема в антидемпинге, чтобы потребители не получали газ по цене ниже его себестоимости. Но такого в России нет. А то, что наши цены на газ значительно ниже европейских, слава Богу, зачем этого стыдится?

– Шла ли речь о выравнивании внутренних и внешних цен на нефть?

– Да в России уже мировая цена на нефть! У нас цена на высокие нефтепродукты сегодня составляет 12 руб. или около 45 центов за литр. Если к ней добавить затраты на транспортировку, экспортные пошлины – получится европейская цена около 1 долл. за литр бензина. Нефть внутри страны продается значительно выше себестоимости. А иначе с чего бы жировали нефтяные компании? Только за счет получения сверхприбыли. Они продают нефть и нефтепродукты значительно дороже затрат на ее добычу, производство и транспортировку. Поэтому никто не может обвинить, что у нас демпинговая цена на нефтепродукты.

Речь шла только о газе. Европе нужен российский газ, в больших объемах и по низким ценам. Там хотят, чтобы мы продавали им свой газ дешевле, а они получали бы больше прибыли у себя. Поэтому возникает вопрос: надо ли экспортировать газ и если да, то в каких объемах? Приоритет должен быть в обеспечении газом российской экономики по доступной цене, как и остальными энергоресурсами, для того, чтобы продавать продукцию машиностроения, нефтехимии, металлообработки. На мой взгляд, экспортировать энергоресурсы нужно только для обеспечения положительного сальдо внешнеторгового платежного баланса и для формирования доходной части федерального бюджета. И дело правительства отрегулировать эти пропорции.

– Вы считаете, что экспорт газа может быть сокращен?

– Допускаю, что не нужно увлекаться цифрами и говорить, что мы год от года увеличиваем экспорт газа. Для меня большой вопрос, нужно ли России, чтобы на наших дешевых энергоресурсах пухла экономика Западной Европы? Я за то, чтобы росла российская экономика.

– В декабре 2003 г. вы опубликовали открытое письмо тогдашнему премьеру Михаилу Касьянову, где выразили озабоченность тем, что ничего не делается для развития газового комплекса страны. Решится ли новое правительство вместе с Госдумой сдвинуть этот воз?

– Не только решится, а вынуждено будет. Потому что в газовом комплексе страны накапливаются проблемы, которые угрожают энергетической безопасности России.

Есть ряд вопросов, решение которых назрело и не требует принятия никаких концепций. Нужно выполнить всего-то два базовых условия – добиться, чтобы в стране был избыток газа и газотранспортных мощностей. Для этого нужна государственная программа развития газотранспортной системы, поскольку нам не хватает труб, а это препятствует увеличению добычи газа. В том числе и независимыми производителями.

И нужно плавно, оставляя адаптационный период для экономики и социальной сферы, поднимать цену на газ в разумных величинах. Сохраняя при этом сектор регулируемых цен на газ для жилкомбыта, населения, бюджетной сферы.
Вот эти задачи нужно решать новому правительству. А у бывшего правительства был поставлен жирный знак равенства между реформой газовой отрасли, ее развитием и расчленением Газпрома. Это шло от безграмотности и решения каких-то задач, находящихся вне сферы государственных интересов. Что касается Газпрома, то выбор заключался в одном: вдоль или поперек его резать.

– Как вы относитесь к идее повышения налогов для компаний нефтегазового сектора, чтобы сделать привлекательными инвестиции в обрабатывающие отрасли?

– Я отношусь настороженно к этой идее. Если говорить о Газпроме, об изъятии природной ренты из добычи, транспортировки и реализации газа, я считаю, что Газпром недополучает текущей прибыли порядка 7–8 млрд долл. в год из-за регулируемых цен. Он отпускает газ не по рыночным ценам, а по регулируемым государством. Газпром мог бы получать дополнительную прибыль, но за счет повышения цен на газ для населения, экономики, тогда бы затормозилось ее развитие.

Если повышать НДПИ для нефтяного комплекса, где существует сверхдоходность, то это опять же средняя температура по палате. Разные компании платят неодинаковые налоги. У них разные условия бизнеса и нефтедобычи. Поэтому нужно дифференцированно подходить к этому вопросу, смотреть, кто получает сверхдоходы, а кто, разрабатывая мелкие месторождения, бьется в тисках низкой рентабельности. Причем, у нас есть очень серьезные перекосы в сторону вертикально-интегрированных нефтяных компаний (ВИНК). В Америке 43% нефти добывают вертикально-интегрированные компании. Остальное приходится на долю мелких компаний, использующих выработанные месторождения. Для них создана отдельная система налогообложения.

В России же 93% нефти добывают ЛКОЙЛ, ЮКОС, Сибнефть, Сургутнефтегаз. Мелкие компании у нас можно сосчитать на пальцах. Их как под общую гребенку чесать?

Да, действительно, нефтяной комплекс не доплачивает несколько миллиардов долларов налогов в год, получая сверхприбыли, но подходить к проблеме природной ренты нужно дифференцированно и осторожно.

Что такое природная рента? Это сложный механизм в руках государства для управления структурными процессами в экономике. Где ты будешь снимать ренту? Если прямо на устье скважины, значит, поднимешь цену для нефтепереработки при продаже, если будешь после нефтепереработки – это другой механизм, если на экспорте – улучшишь внутреннее потребление, скорректируешь цены на нефть и нефтепродукты внутри страны. Природная рента – очень гибкий механизм. И понимать его применение вульгарно, мол, завтра, в результате увеличения налогообложения отрасли, каждый гражданин России получит по 1 тыс. долл. в год, смешно. Это стопроцентный популизм.

– Что вы в Госдуме на посту главы комитета по энергетике считаете крайне важным сделать для повышения эффективности работы ТЭКа?

– Проблемы ТЭКа любой страны, и в первую очередь России, где без ТЭКа страна просто замерзнет, не говоря о том, что ее экономика неконкурентоспособна при высоких ценах на энергоносители, – первостепенны для властей.

Взвешенное сочетание государственного регулирования деятельности ТЭКа и чисто рыночных механизмов – это сверхзадача, которая сегодня в России не решена. Нельзя государству уходить из ТЭКа, потому что когда заработают рыночные механизмы, могут быть подорваны основы энергетической безопасности страны и заторможено развитие экономики в целом. Я вижу цель: с помощью федеральных законов добиться оптимального баланса госконтроля и рыночного саморегулирования в сфере топливно-энергетической промышленности. Чтобы был соблюден интерес тех, кто работает в ТЭКе, но при этом решались государственные задачи, чтобы экономика развивалась и могла получать в нужное время в нужном месте на длительную перспективу необходимое количество энергоресурсов.

– Будет ли рассматриваться законопроект «О трубопроводном транспорте», принятый в первом чтении несколько лет тому назад?

– Да, будет. Это мой закон. Действительно, он был принят Госдумой 3-го созыва в конце ноября 1999 г. в первом чтении. Потом прошло четыре года в согласованиях. Сейчас мы сделали новую рассылку этого законопроекта, чтобы депутаты нынешней Госдумы и правительство высказали свои замечания. И собираемся готовить его в весеннюю сессию ко второму чтению.

– В связи с этим, возможно ли в России появление корпоративных, частных трубопроводов?

– Здесь опять возникает проблема сочетания государственных и корпоративных интересов. Да, принципиально вроде бы может быть. Но что происходит в реальности? Допустим, четыре нефтяные компании решили протянуть нефтепровод из Нижневартовска на незамерзающее побережье в район Мурманска–Архангельска. Для эффективной эксплуатации нефтепровода требуется 50 млн т нефти, а у них есть только 25–30 млн т/год. На каких правах они будут пускать к «трубе» других поставщиков нефти, чтобы обеспечить недостающие 20 млн т? Кто должен определять параметры этого допуска?
Новый нефтепровод стоит где-то 2,5 млрд долл. Для нефтяных компаний это не критично. Но проблема в его эксплуатации. Если грамотно сочетать рыночные и государственные механизмы, то нужно заключать согласование, чтобы нефтяные компании готовы были инвестировать в строительство нефтепровода, потом включались бы в единую систему Транснефти. Потому что недопустимо, чтобы они монопольно, закрыв доступ другим, проводили свою транспортную политику – это дело государства.

– Будут ли приняты новые законы для реформы электроэнергетики?

– В уже принятом пакете законов по реформе электроэнергетики заложен механизм коррекции законодательства. Раз в полгода правительство должно отчитываться о ходе реформы РАО ЕЭС и по результатам этого отчета может быть корректировка законодательства, в том числе и хода реформы. Первый полугодовой срок прошел в ноябре 2003 г. Но Дума была занята тогда предстоящими выборами. Кроме того, полгода – это слишком короткий срок, чтобы оценить последствия реформирования. Они скажутся значительно позже.

Сейчас мы поставили на 21 апреля на «правительственный час» отчет вице-премьера, курирующего этот блок, о ходе реформы электроэнергетики. И по результатам этого отчета будем смотреть, требуются или нет какие-то корректировки в законодательстве.

– Планируете ли вы в комитете по энергетике провести слушания о необходимости ратификации Киотского протокола?

– Это предмет комитета по экологии. Однако хочу сказать, что я отношусь очень настороженно к Киотскому протоколу. Сейчас всех привлекает возможность продажи квот на уменьшение загрязнения окружающей среды. Мол, Россия заработает на этом миллиарды долларов. Это сейчас, пока наша экономика достигла всего лишь 50% от уровня 1991 г. Однако президент дал задание в течение 10 лет удвоить ВВП. При удвоении ВВП выбросы в атмосферу промышленных газов, если не в 2, то в 1,8 раза увеличатся. И мы из страны, зарабатывающей на сокращении выбросов газов, перейдем в разряд государств, которые будут тратить деньги за превышение допустимого порога, как это делает Америка. Поэтому я бы не бежал сейчас впереди планеты всей в этом деле. Соединенные Штаты отказались подписывать Киотский протокол. Что они глупее нас? А если мы такие умные, то почему такие бедные? Подписание Киотского протокола может затормозить экономический рост в будущем.

– Минэнерго, еще до своей реорганизации, запланировало к концу первого полугодия разработать механизмы доступа независимых производителей газа к магистральной системе газопровода Газпрома. Какой из вариантов предпочтительнее с вашей точки зрения?

– Я всегда был сторонником подхода, при котором правила доступа к трубе должно выработать государство. Это определено федеральным законом о газоснабжении. Другой вопрос, что в стране сейчас недостаток газотранспортных мощностей. И это тормозит развитие газовой отрасли. Поэтому нужно развивать газотранспортную систему, должна быть соответствующая государственная программа.

Рассматривалось несколько вариантов доступа, в том числе и участие независимых производителей в финансировании строительства новых газопроводов. Вообще концептуально это смотрится так. Государство должно собрать у компаний заявки и программы добычи газа до 2010–2020 гг. Определить потребности в газотранспортных мощностях. Наложить их на существующую систему газопроводов, понять, сколько мощностей не хватает, выработать программу строительства нового газопровода, определив схему финансирования. Думаю, что финансировать эту программу должны Газпром, независимые производители газа, инвестиционные институты. Что касается независимого производителя, то если он заказывает под свои нужды, скажем, построить 300 км «трубы», и чтобы только его газ прокачивался Газпромом, то Газпром может строить и потом согласовать с инвестором цены на прокачку, но только утвердив их через ФЭК.

Второй вопрос – вводится инвестиционная составляющая, там возникает вопрос прав собственности. Но это решаемый вопрос. Концептуально все понятно, но практически ничего не делается. Только обсуждаются варианты.

– Каким вы видите ТЭК России в XXI веке?

– Главное, повторяю, – это обеспечение энергетической безопасности страны. При этом необходимо обеспечивать энергоресурсы в нужное время в нужном месте по приемлемой цене, чтобы развивалась экономика страны. Экспортировать только то количество энергоносителей, которое необходимо для поддержания положительного сальдо платежного внешнеторгового баланса и для формирования доходной части федерального бюджета.

Я считаю, что топливный баланс нужно существенно менять. Нужно хотя бы довести в нем до 25–30% атомную энергетику; сегодня у нас вырабатывается на АЭС 16% всего топлива. Нужно развивать угольную энергетику, но это возможно только при повышении цен на газ. Но в любом случае топливный баланс, структуру энергетики страны нужно существенно менять.

Валерий Афанасьевич Язев

Родился в Пермской области. По окончании Уральского политехнического института им. С.М. Кирова по специальности "Техническая физика" был направлен в Свердловск-44 (в настоящее время – Новоуральск) на Уральский электрохимический комбинат, где работал на различных инженерных должностях. С 1983 г. трудился в газовой промышленности – в производственном объединении "Тюментрансгаз", с 1986 г. – главный инженер Ныдинского ЛПУМГ. В 1989 г. организовал и возглавил строительную фирму, которая с годами превратилась в многоотраслевой холдинг – акционерное общество "Корпорация ЯВА", куда входит около 70 предприятий.

В 1996 г. стал депутатом Законодательного Собрания Свердловской области. Неоднократно избирался в Государственную думу РФ. Будучи депутатом Госдумы второго созыва, возглавлял подкомитет по топливным ресурсам Комитета по промышленности, строительству, транспорту и энергетике. В Госдуме третьего созыва возглавлял подкомитет по газу Комитета по энергетике, транспорту и связи. Работал заместителем председателя межфракционного депутатского объединения "Энергия России". В декабре 2003 г. Язев избран депутатом Государственной думы ФС РФ четвертого созыва от Нижне-Тагильского избирательного округа № 164. 16 января 2004 г. утвержден председателем Комитета по энергетике, транспорту и связи ГД РФ.

Он является одним из авторов ряда законов, в частности, "О газоснабжении в Российской Федерации", "О расширении использования природного и сжиженного газа в качестве моторного топлива".

Кроме того, Валерий Афанасьевич Язев – президент Российского газового общества. Член консультативного совета при председателе Правления компании "Фербунднетцгаз AG", председатель биржевого совета Межрегиональной биржи нефтегазового комплекса. Член Центрального политического совета, координатор Уральского межрегионального координационного совета Всероссийской политической партии «Единая Россия».

Кандидат экономических наук, действительный член Академии технологических наук, Академии информатизации, Международной академии народов мира "Элита".

 
Еще статьи на эту тему:
 

Журнал «Мировая энергетика»

Все права защищены. © Copyright 2003-2012. Свидетельство ПИ ФС77-34619 от 02.12.2008 г.
При использовании материалов ссылка на www.worldenergy.ru обязательна
Пожелания по работе сайта присылайте на info@worldenergy.ru