| |
|
return_links(1); ?>
|
return_links(); ?>
|
|
| |
|
|
| |
Лидер «вредительской промпартии»
|
|
| |
|
|
| |
Борис ГОРОБЕЦ,
доктор геолого-минералогических наук, профессор
|
|
| |
Понятие «Промпартия» знакомо сейчас разве что некоторым историкам. Но по
терминологии первых советских пятилеток «Промышленная партия - это подпольная
контрреволюционная шпионско-диверсионная организация верхушки буржуазной
технической интеллигенции, действовавшая в СССР с 1926 по 1930 годы. Во главе
Промпартии находились инженеры Рамзин, Пальчинский, а также фон Мекк и
Хренников. В тяжелой промышленности и на транспорте вредительские группы
стремились создать диспропорцию связанных между собой отраслей народного
хозяйства, омертвить капиталы, сорвать индустриализацию страны. Промпартия
готовила и проводила диверсии на шахтах, фабриках и заводах. Вредители
пробрались также в аппарат Госплана и ВСНХ» (БСЭ, 2-е изд.). Инициаторами
мистификации «процесса Промпартии» считаются генеральный прокурор РСФСР Н.В.
Крыленко и его заместитель А.Я. Вышинский. По их сценарию лидером Промпартии
стал один из крупнейших теплотехников XX века профессор Леонид Константинович
Рамзин(*).
Л.К. Рамзин родился 26 октября 1887 г. в селе Сосновка Моршанского уезда
Тамбовской губернии, в семье земских учителей. В 1914 г. окончило отличием
Императорское техническое училище (теперь МВТУ им. Баумана) и был там оставлен
для научно-конструкторской работы и преподавания. В 1920 г. получил звание
профессора, стал руководить кафедрами «Топливо, топки и котельные установки» и
«Тепловые станции». В условиях гражданской войны и энергетического голода в
стране, отрезанной от бакинской нефти и угля Донбасса, Рамзин разработал
технологию использования низкосортных видов углей, в частности, из Подмосковного
бассейна. Ленин называл Рамзина «лучшим топливником страны». С 1921 г. Рамзин
стал членом Госплана СССР и был привлечен к работе над планом ГОЭЛРО. Явился
одним из организаторов Всесоюзного теплотехнического института (ВТИ), был его
директором с 1921 по 1930 гг. На стыке 1920-30-х годов разработал принципиально
новую концепцию прямоточного котла («котла Рамзина»), главного своего
изобретения, совершившего революцию в котлостроении. Сам Рамзин пояснял свой
котел так.
«Это система параллельно расположенных и закрепленных на каркасе обогреваемых
труб небольшого диаметра, 30-40 мм. В змеевики с одного конца поступает вода,
нагнетаемая насосами под нужным давлением. Трубы, обогреваясь горячими газами,
как в обычном котле, передают тепло воде, и она превращается в пар, выходящий
при расчетной температуре с другого конца трубок, следовательно, будет прямой
поток воды с принудительной циркуляцией. Не надо никаких дорогостоящих
барабанов. Идея не только моя, в Германии уже работает несколько небольших
прямоточных котлов Бэнсона. Но они маломощны и конструктивно решены иначе, моя
конструкция позволит делать большие и высокопроизводительные агрегаты».
После успешных испытаний в!932 г. опытного котла приказом наркома тяжелой
промышленности Г. Орджоникидзе было создано ОКБ прямоточного котлостроения.
Котел Рамзина был первым в мире по мощности, имел паропроизводительность 200
т/час при давлении 140 атм. С1933 г. такие котлы устанавливались на тепловые
электростанции. Но перейдем к теме Промпартии.
В конце 1920-х гг. в СССР резко увеличилось число аварий в промышленности, и
особенно на угольных шахтах. Власть видела в этом «вредительство» со стороны
технической интеллигенции, сформировавшейся еще до революции. На самом же деле
причин было две: износ старого оборудования, не заменявшегося в должные сроки, и
ударные планы индустриализации, проводившиеся директивно сверху, не считавшиеся
с объективными инженерно-технологическими условиями ввода и эксплуатации
объектов, с необходимостью фундаментальной подготовки новых технических кадров,
соблюдением техники безопасности, когда все это заменялось «революционным
энтузиазмом масс».
Для иллюстрации приведем не публиковавшийся нигде рассказ очевидца, профессора
Н.И. Гельперина (1903-1988), выдающегося инженера, одного из основоположников
химической промышленности СССР, помощника Орджоникидзе, назначенного в 1930 г. в
Правительственную комиссию экспертом по делу Промпартии и хорошо знакомого лично
с Л.К. Рамзиным (рассказ записан нами со слов сына Гельперина). Однажды Нисону
Ильичу позвонили и сказали: «Вы должны быть завтра в таком-то пункте, имея при
себе вещи первой необходимости. Вас будет ждать машина. Рассказывать об этом
разговоре запрещается». В назначенном месте Гельперина встретили, отдали честь,
и только тогда он понял, что его не будут арестовывать. Машина доехала до
небольшой железнодорожной станции близ Подольска. Там остановился поезд,
Гельперина посадили в купе и запретили по дороге общаться с кем-либо.
Как выяснилось позже, в поезде, в других вагонах, ехали еще двое экспертов,
включенных в Комиссию по расследованию взрыва на одном из химкомбинатов на
Украине. Прибыли в Луганск. Гельперин ознакомился на месте с обстоятельствами
взрыва. Суть дела была такая. Руководство стройки «гнало сроки», бетонные работы
были проведены наспех, безобразно. Пустили «в срок» агрегаты. Но они не были
нормально отбалансированы. Вскоре от вибрации срезало болты. Произошло выделение
взрывоопасных газов. Взрыв! Каждый эксперт писал свое заключение самостоятельно.
Затем начальство их сличало. Через два дня экспертов отвезли назад в Москву.
Взяли подписки о неразглашении, так как боялись шпионов. Явившись на работу,
эксперты должны были объяснить, что пропустили два дня по болезни.
Вожди хотели построить за воды как можно быстрее. Но власть не могла признать
директивных просчетов, аварии объясняла диверсиями классовых врагов - буржуазных
спецов, которые стремятся затормозить социалистическое строительство. И товарищ
Сталин использовал эти события для усиления личной власти путем нагнетания
истерии в обществе и усиления органов госбезопасности (ОГПУ, НКВД). Это давало
ему возможность расправиться со своими врагами в руководстве партии,
терроризировать массы большевиков и остального народа. Между тем следует
признать, что индустриализация была срочно необходима для модернизации страны,
несмотря на ряд провалов, были достигнуты и огромные успехи. И сейчас, в 2000-е
гг., еще продолжают работать десятки заводов и комбинатов, построенных в 1930-х
годах, 20 лет спустя после крушения советской власти страна все еще живет почти
целиком за счет потенциала, созданного при этой власти.
По «делу Промпартии», помимо Рамзина, проходило еще семь человек: председатель
секции Госплана и профессор Военно-воздушной академии И.А. Калинников,
председатель Научно-технического совета ВСНХ профессор Н.Ф. Чернавский,
председатель секции Госплана В.А.Ларичев, председатель коллегии
Научно-исследовательского текстильного института профессор А.А. Федотов,
технический директор Оргтекстиля С.В. Куприянов, ученый секретать ВТИ В.И.
Очкин, инженер текстильного синдиката К.В. Ситнин. «Признания» Рамзина были
положены в основу обвинительного заключения всей группы. Пятерых приговорили к
расстрелу, но затем заменили его на 10 лет заключения, троих приговорили к
восьми годам лагерей. Все они, кроме Рамзина, умерли в лагерях. Рамзин же был
привлечен к продолжению научно-конструкторских расчетов по своему котлу, работа
над которым, собственно, и была закончена им «за колючкой». Это был первый в
СССР опыт привлечения крупных специалистов к принудительной творческой работе в
особых улучшенных условиях тюрьмы, названной впоследствии «шарашкой».
В 1936 г. Рамзина освободили. Он заведовал кафедрой МЭИ, был одним из
основателей энергомашиностроительного факультета, являлся научным руководителем
ВТИ, с 1943 г. некоторое время работал в Энергетическом институте у
Кржижановского. Власть наградила Рамзина Сталинской премией 1-й степени, орденом
Ленина, орденом Трудового Красного Знамени. В те годы эти ордена значили на
порядок больше, чем позднее. Однако общественность не простила Рамзину его
признательных показаний. Вокруг него возникла ледяная стена, многие коллеги ему
не подавали руки. Как писали очевидцы, Рамзин никогда не улыбался, ходил
сутулясь, втянув голову в плечи. В 1944 г. Л.К. Рамзин был выдвинут в
члены-корреспонденты АН СССР, естественно, при полной поддержке отдела ЦК
ВКП(б), курировавшего науку. Огромные заслуги Рамзина в проведении
научно-технического переоснащения энергетики СССР были общеизвестны. Но при
тайном голосовании он получил 24 голоса «против» и лишь 1 - «за». Это,
разумеется, было несправедливо. Так, в те же годы в АН СССР прошел ряд
«лысенковцев». Вскоре прошло «никем не замеченное 60-летие Рамзина». Леонид
Константинович был полностью сломлен, морально уничтожен, жизнь для него
закончилась. Великий русский инженер с судьбой, исковерканной безжалостной
диктатурой, умер в 1948 году.
(*) Процесс «Промпартии» (25 ноября - 7 декабря 1930 г.). 1931, ОГИЗ -
«Советское законодательство». Горный инженер ПА Пальчинский, сотрудники НКПС
Н.К. фон Мекки А.Ф. Величко были расстреляны весной 1929 г., инженер-металлург
С.А. Хренников «умер во время следствия», поэтому до «открытого суда» тоже «не
дошел». В отраслях промышленности, как это «нарисовали» чекисты и озвучил на
процессе Рамзин, существовали отдельные, обособленные друг от друга, головные
звенья, игравшие роль соответствующих отраслевых центров, которые устанавливали
связь далее книзу, т.е. к низовым и периферийным ячейкам. Рамзин «выдал» целый
ряд руководителей этих головных звеньев, которые были «либо уже осуждены ОГПУ,
либо привлечены ОГПУ каждый по соответствующей отрасли промышленности и в
настоящий процесс не включены». В частности, «по делу МОГЭС» проходили В.Д.
Кирпичников, П.Г. Грудинский, В.И. Яновицкий, Ф.А. Рязанов, Б.А. Барсуков, Б.В.
Крылов, Я. Савельев и другие. - Прим. ред.
|
|
| |
|
|
| |
|
|
|
|
