Журнал "Мировая энергетика"

Дальнейшее развитие газовой отрасли России и тенденции на мировом рынке углеводородов привели к возникновению условий, объективно способствующих активному включению страны в торговлю СПГ.

С нового тысячелетия в России началась активная работа по освоению морского шельфа. Это направление считается одним из самых перспективных, с учетом гигантских углеводородных запасов Северного Ледовитого океана. Начальные извлекаемые суммарные ресурсы газа российской части шельфа Баренцева и Печорского морей составляют соответственно 29,7 и 2,3 трлн м3. Запасы одного только Штокмановского газоконденсатного месторождения оцениваются в 3,2 трлн м3 газа и 31 млн т конденсата. Фактически речь идет о формировании новой мощной ресурсной базы российской газовой промышленности.

Однако неизбежно возникает вопрос о транспортировке этого газа зарубежным потребителям. Одним из вариантов является создание мощностей по производству СПГ. В рамках Штокмановского проекта в 2014 г. в Мурманской области планируется запустить первую очередь завода по сжижению газа. Дальнейшее же освоение шельфа, как северных морей, так и Охотского моря, даст толчок к созданию новых предприятий аналогичного класса.

Кроме того, поскольку газ сжижают путем его охлаждения, климатические условия российского Севера оказываются наиболее благоприятными для снижения энергозатрат и себестоимости на производство СПГ. По данным Газпрома, сравнение энергозатрат в Омане, Египте, Норвегии, России (Мурманск) показывает возможность годовой экономии в сравнении с Норвегией на 3%, с Египтом — на 8%, с Оманом — на 15 процентов.

С точки зрения национальных интересов, торговля СПГ также имеет ряд выгод. Она сделает необходимым создание новых производственных мощностей по сжижению газа и переработке конденсата, то есть речь уже идет о повышении глубины передела. В результате растет число рабочих мест и налогооблагаемая база, увеличиваются инвестиции в развитие высоких технологий.

Предполагается, что экспортное направление будет стимулировать развитие отечественного судостроения. По мнению ряда экспертов, российские корабелы сейчас уже не могут составить достойной конкуренции на мировом уровне, за исключением производства танкеров-газовозов, потребность в которых будет возрастать параллельно росту рынка СПГ.

Что касается внешнеэкономической составляющей, то экспорт СПГ позволяет выйти за географические барьеры, которые неизбежны при торговле сетевым газом. Территория России, ее выход к трем океанам, расположение газоконденсатных месторождений делает нашу страну очень выгодным поставщиком в плане логистики для государств Восточной и Южной Азии, Северной и Южной Америки.

С учетом этих факторов правление Газпрома в 2007 г. одобрило стратегию в области производства и поставок СПГ. Она предусматривает занять лидирующие позиции в мировом сегменте СПГ с доведением в перспективе (к 2030 г.) доли Газпрома до 20—25% мирового производства, или 70—90 млн т в год. Сырьевой базой для поставок СПГ в страны Атлантического бассейна (наиболее перспективный рынок с наибольшим дефицитом СПГ — 52%) станет арктический шельф; для Восточной Азии, где находятся крупнейшие импортеры СПГ Япония и Южная Корея — шельф Сахалина и Охотского моря.

Стратегия также предусматривает реализацию ряда проектов по сжижению газа на территории других государств. В настоящее время по этому вопросу ведутся активные переговоры с Ираном, Алжиром, Ливией. Изучается возможность организации совместного СПГ-проекта на территории Венесуэлы.

Однако на пути к реализации этой стратегии Россия неизбежно сталкивается с влиянием двух факторов, которые могут внести существенные корректировки в намеченные планы.

Первый фактор глобальный — конкуренция на рынке СПГ. Второй — возможное влияние нынешнего кризиса как на рынок СПГ, так и на инвестиционные возможности России по развитию инфраструктуры СПГ.

Итак, вплоть до последнего времени в мире бурными темпами росли мощности по производству и приему СПГ, а также средств его доставки (с 1998 по 2006 гг. число танкеров-газовозов увеличилось вдвое). Дополнительным фактором, способствующим такому бурному развитию, явилась тенденция к постоянному снижению затрат на производство и доставку СПГ. По данным Газпрома, в 2008 г. в мире на разной стадии находились 34 проекта новых мощностей по сжижению газа объемом около 155 млн т и 74 проекта приемных терминалов. По подсчетам компании Pace Global, мощности по сжижению по итогам 2008 г. увеличились на 21%, в 2009 г. планируется их увеличение на 17%, в 2010 — еще на 18%. Что касается потребления, по прогнозам Департамента энергетики США, к 2015 г. импорт СПГ в эту страну вырастет в два-три раза по сравнению с уровнем 
2007 года (около 20 млрд м3).

Вместе с тем, появляется информация о возможном снижении потребления СПГ. Так, Япония, крупнейший в мире импортер СПГ, уже снизила прогноз по спросу в следующем году. Эта тенденция в той или иной степени коснулась и других азиатских стран-покупателей СПГ. Например, многие предприятия индийской энергетики отказываются от СПГ в пользу жидкого топлива, которое сейчас стало в полтора раза дешевле. США в 2008 г. вдвое снизили импорт сжиженного природного газа по сравнению с предыдущим годом. Это стало одной из причин переноса Катаром сроков ввода дополнительных мощностей по сжижению газа.

Итак, видны две тенденции: с одной стороны, весьма оптимистичные прогнозы на будущее рынка СПГ, с другой — реальное снижение его потребления в мире. Но вряд ли здесь есть противоречие. Просто большинство экспертов видят в снижении спроса чисто конъюнктурное явление, которое не отменяет тенденцию к повышению роли СПГ в мировом экспорте газа, обусловленной энергетической политикой большинства государств к увеличению доли газа в топливном балансе как более эффективного и экологически чистого топлива.

Словом, если промышленность и энергетический сектор в мире будут расти несмотря на все кризисы (а в этом нет оснований сомневаться), то неизбежно будет расти и рынок газа, как наиболее эффективного топлива, и, в первую очередь, торговля СПГ.

Пожалуй, можно согласиться с мнением представителя ConocoPhillips Жерара Шупперта: «Конечно, кризис не может не повлиять на мировой рынок газа. Однако основной вопрос сейчас заключается в том, смогут ли производители в случае необходимости существенно повысить объемы производства, чтобы избежать кризиса поставок».

Ответ на этот вопрос, скорее, положительный, особенно с учетом подключения к торговле СПГ России. Сейчас наша страна заняла примерно 5% рынка благодаря недавнему вводу в эксплуатацию завода на Сахалине. Доля небольшая, но именно это и дает преимущество. Во-первых, если бы Россия к настоящему времени являлась активным игроком на рынке СПГ, то она столкнулась бы с жесткой конкуренцией, что невыгодным образом сказалось бы на цене сжиженного газа. Разразившийся кризис лишь усилил бы эту негативную тенденцию.

Во-вторых, Россия далеко еще не исчерпала потенциала поставок сетевого газа. Пик экспорта газа в Европу еще впереди. Очевидно, он наступит примерно через десять лет, когда будут построены Южный и Северный потоки, выйдет на плановые объемы добыча на Штокмановском и Бованенковском месторождениях, а потребление газа в Европе вырастет примерно на 200 млрд м3. Нельзя также забывать и о проектах по экспорту сетевого газа в восточном направлении.

В-третьих, если торговля СПГ будет расти прогнозируемыми темпами, то мощностей и ресурсов газа его нынешних производителей может и не хватить, о чем говорит Ж. Шупперт. Представители того же Катара, поставившие перед собой амбициозные задачи по наращиванию производства СПГ в краткосрочной перспективе, не спешат подписывать контракты по новым проектам. Это связано с озабоченностью властей эмирата в отношении запасов на крупнейшем газоконденсатном месторождении North Field. Сейчас идет дополнительная проверка этих запасов, но в любом случае правительство Катара намерено более рачительно относиться к своим газовым кладовым. Тем более что помимо производства СПГ на экспорт, часть добываемого газа предназначена для проекта «Дельфин» — трубопровода, соединяющего газовые сети Омана, ОАЭ и Катара с ресурсной базой North Field.

Другим крупным экспортером СПГ является Индонезия, долгое время лидировавшая в этом секторе. Однако дальнейшее увеличение поставок сдерживается ограниченностью запасов газа (по объему они сравнимы с одним только нашим Штокмановским месторождением) и необходимостью увеличивать его поставки на внутренний рынок.

Есть еще ряд государств-экспортеров СПГ, таких как Австралия (она завершает строительство нового завода по производству СПГ, по мощности аналогичного российскому на Сахалине), Малайзия, Нигерия, Алжир. Они планируют расширить производство СПГ, однако эти планы нельзя назвать чрезмерно амбициозными. Проблема заключается в ограниченности газовых ресурсов и постепенном увеличении доли газа в энергобалансе самих этих государств.

Именно в этой ситуации, которая, видимо, сложится через 15—20 лет, Россия сможет бросить на чашу весов всю свою газовую мощь, чтобы закрыть возникающую брешь между спросом и предложением, сохранив при этом удобную для себя цену, став гарантом энергетической безопасности в межконтинентальном масштабе.

Словом, не стоит форсировать события, но нельзя и затягивать, особенно с учетом иранского фактора. Исламская республика также не прочь сыграть ключевую роль на рынке СПГ. Значительные запасы газа, сосредоточенные именно на иранском шельфе, дают этой стране неплохие шансы. Сдерживающим фактором, как уже отмечалось, являются санкции США. Та же Total, ведя переговоры относительно иранского проекта Pars LNG по производству сжиженного природного газа в стране, не спешит заключать по нему контракт.

И все же Иран предпринимает отчаянные попытки прорваться на рынок СПГ как самостоятельный игрок. Расчет делается, в частности, на развитие сотрудничества с Китаем, но не отвергается и взаимодействие с западными партнерами. По словам министра нефти Голамхоссейна Нозари, первый завод по производству сжиженного природного газа начнет работу в 2011 году.

Если эти планы будут реализованы (а пока такой уверенности нет), особенно с учетом возможной «перезагрузки» отношений с США, то Иран догонит Россию. В этой ситуации Газпром ведет совершенно правильную политику, активизируя совместные проекты с Тегераном в нефтегазовой сфере, в том числе и в производстве СПГ. Тем самым создаются условия для возможной трансформации конкуренции во взаимовыгодное партнерство.