| |
return_links(1); ?> |
return_links(1); ?> |
return_links(); ?> |
|
| |
|
|
| |
Российский ТЭК под прессом финансового кризиса.
|
|
| |
|
|
| |
Тарас БОНДАРЬ,
эксперт «Мировой энергетики»
|
|
| |
Котировки акций российских компаний рухнули еще в августе — до того, как
финансовый кризис всерьез ударил по фондовым индексам США, Западной Европы и
Японии. Поэтому сентябрьские проблемы на мировых финансовых рынках, с одной
стороны, уже мало кого застали врасплох в России, а с другой — почти полностью
парализовали фондовый рынок, отправив на дно несколько не самых крупных, но
довольно известных финансовых компаний и банков, а также привели к практически
полной невозможности привлечения кредитных средства как за рубежом, так и на
внутреннем рынке и к массовым дефолтам по облигациям мелких и средних компаний.
Разрастание проблем на финансовых рынках во всем мире и в России в частности уже
привело к тому, что кризис, который, как казалось еще недавно, будет локализован
у нас исключительно самими финансовыми рынками, выплеснулся за пределы
кредитного и фондового рынков и теперь оказывает серьезное давление на
инвестиционные планы компаний и даже на их производственные перспективы и планы.
Самым явным результатом кризиса было резкое падение котировок акций российских
компаний. Если еще в июне индекс РТС превышал 2400 пунктов, то в середине
октября он откатился к уровню 700 пунктов, сильно надеясь на скорый приход
государственных средств для выкупа акций (пусть даже, как было заявлено
правительством, только самых надежных и имеющих высокий кредитный рейтинг).
В наибольшей степени от падения фондового рынка пострадала российская
электроэнергетика — в то время как разделение РАО «ЕЭС России» на отдельные
компании, частично переданные в частные руки, и ликвидация холдинга были
завершены к середине года, следующий этап реформы — привлечение частных
инвестиций в отрасль — оказывается под угрозой.
Планы финансирования капиталовложений генерирующих компаний формировались исходя
из предпосылки о работающем фондовом рынке. Половину из необходимых для
реализации инвестиционной программы 4 трлн руб. предполагалось привлечь за счет
размещения дополнительных акций, что с учетом нынешней ситуации на рынке
становится невозможным в краткосрочной перспективе и весьма затруднительным и
дорогим в ближайшие 2—3 года. По расчетам КЭС-Холдинга, обеспеченность
приоритетных инвестпроектов от допэмиссии составляет не более 25%, а по мере
падения котировок акций на фондовом рынке этот показатель может еще больше
снизиться.
К сожалению, адекватной альтернативы фондовому рынку у этих компаний также нет —
размещение облигаций точно так же невозможно в ближайшие месяцы, хотя затем
восстановление рынка ценных бумаг может начаться именно с облигационного
сегмента.
Кредитование в банковской системе также оказывается затруднительным из-за
кризиса доверия на межбанковском рынке и дефицита ликвидности практически у всех
банков, за исключением, быть может, крупнейших из них, финансируемых за счет
средств Минфина и Центробанка и контролируемых государством или госкомпаниями.
Последние же призваны, в первую очередь, решить проблемы банковской системы и не
могут сейчас удовлетворить потребности электроэнергетики в долгосрочном
финансировании.
Как следствие проблем отрасли, НП «Совет производителей электроэнергии» готовит
обращение к правительству о предоставлении льготных кредитов на реализацию
инвестиционной программы. В противном случае отрасль столкнется с провалом плана
инвестиций, создавая предпосылки для новых техногенных и социальных кризисов,
либо, если ценой реализации этой программы станет запредельная стоимость
капитала, проблема нехватки средств в отрасли просто будет перенесена на
несколько лет в будущее, после чего, вероятно, станет даже более острой, чем
сейчас.
Удар по кредитной системе и сокращение рабочих мест в финансовом секторе ударили
по потребительскому рынку, особенно по самым дорогим товарам, таким как
автомобили, где большая часть продукции в последние годы реализовывалась в
кредит. Как следствие, автозаводы начали сокращать выпуск продукции, за ними, по
цепочке, начал падать и выпуск стальной продукции (так, в октябре Магнитка
сократила план выплавки стали с 1 млн до 850 тыс. т — на 15%). Среди
пострадавших от этого явления — производители коксующегося угля, выпуск
продукции которых начал падать, а цены, еще недавно обеспечивавшие рекордный
рост капитализации угольных компаний, резко снизились.
Аналогичный эффект возымело и сокращение спроса на жилье — как следствие
начавшегося спада в строительной отрасли ожидается дальнейшее снижение спроса на
арматуру — еще один важный пункт ассортимента продукции российских металлургов.
Всего за квартал ее стоимость упала примерно вдвое, снизились и физические
размеры спроса.
Наконец, производители угля также понесли потери вследствие финансовых проблем у
крупнейших сырьевых трейдеров — сложности с получением кредитов последними
привели к сокращению их спроса на продукцию товаропроизводителей, нарушая
сложившиеся торговые цепочки и дополнительно подрывая финансовое благополучие
угольщиков. Так, например, о сокращении объемов закупок угля со стороны одного
из крупнейших мировых трейдеров — компании Glencore — сообщили ее контрагенты.
Российские угледобывающие предприятия, предпочитающие работать с конечными
потребителями, пострадали от снижения спроса меньше своих зарубежных
конкурентов, однако падение мировых цен на уголь стало общей проблемой отрасли,
а необходимость поиска новых покупателей в условиях снижения спроса
международных трейдеров дополнительно повышает издержки предприятий.
Нефтяная отрасль пострадала от финансового кризиса и снижения мировых цен на ее
сырье в меньшей степени, чем остальные отрасли ТЭКа. Так, при практически
неизменных объемах добычи и переработки нефти (а небольшое падение мирового
спроса на нефть может быть компенсировано снижением добычи в странах-членах
ОПЕК) почти вся прибыль нефтедобывающих компаний от превышения цены над
пороговым значением изымается в пользу государственного бюджета в виде
экспортных пошлин и НДПИ.
Единственная серьезная проблема отрасли в условиях падающих цен на нефть —
задержка снижения налоговых ставок по отношению к рыночным ценам, приводящая к
чрезмерному налогообложению отрасли — была оперативно разрешена правительством
за счет внеочередного снижения экспортной пошлины с начала октября (что
позволило компаниям сохранить, а бюджету, соответственно, потерять более 5 млрд
долларов).
Более того, нефтяная отрасль уже получила несколько новых финансовых льгот с
начала года, а в условиях падения мировых цен на нефть ее позиции в переговорном
процессе с правительством о получении новых преференций и дальнейшем снижении
налогового пресса должны усилиться.
Наконец, для нефтегазового сектора в целом финансовый кризис дал, по крайней
мере, один положительный побочный эффект — снижение курса рубля к американскому
доллару, что означает рост доходов компаний в рублевом выражении. Вследствие
высокой доли рублевых издержек в компаниях отрасли девальвация национальной
валюты позволяет получить дополнительную прибыль.
Впрочем, совсем уж легко нефтяникам отделаться не удалось — вплеск цен на нефть
в середине года с последующим развитием кредитного кризиса привели к
банкротствам авиакомпаний во всем мире, в том числе и в России. Как следствие,
российское правительство обратило серьезное внимание на монопольные явления в
отрасли, следствием чего стали действия, направленные на расширение конкуренции
среди топливозаправочных комплексов и поставщиков авиакеросина.
Второй проблемой отрасли оказались внешние долги — невозможность их
рефинансирования привела к тому, что лишь две компании из крупнейших
нефтедобывающих предприятий страны — Татнефть и Сургутнефтегаз — не стали
обращаться к правительству с просьбой о помощи в рефинансировании существующего
долга. Всего на рефинансирование внешнего долга правительство направило 50 млрд
долл., львиная доля которых, скорее всего, как раз и достанется нефтегазовому
комплексу.
Ситуация у производителей газа оказалась даже более сложной, чем у нефтяников.
Газовая отрасль практически полностью несет ценовой риск. Ставки налогов в
отрасли до сих пор не привязаны к мировым ценам, поэтому падение цен на газ на
мировом рынке существенно скажется на финансовых показателях
компаний-производителей, причем из-за временного лага падение доходов газовщиков
придется не только на конец 2008, но и, как минимум, на начало 2009 гг.
Самой большой жертвой кризиса оказывается российский бюджет и макроэкономические
показатели. Неизменные предметы гордости правительства и Центробанка —
гигантские золотовалютные резервы, положительное сальдо внешнеторгового баланса
и профицит бюджета — осенью этого года начали стремительно таять. Помимо потерь
из-за падения мировых цен на основные виды сырья, экспортируемого из России,
бюджет может существенно пострадать и из-за дополнительных расходов, связанных с
санацией банковской системы, поддержанием ликвидности на финансовом рынке и
дополнительной финансовой поддержки реальному сектору экономики (в частности,
одна только 3-месячная рассрочка уплаты НДС задержит поступление в бюджет 500
млрд рублей).
Пострадает и инвестиционный фонд. Вместо финансирования перспективных проектов
его средства пойдут на все то же финансовое оздоровление банковской системы (75
млрд руб. получит Внешэкономбанк, санирующий Связь-банк, еще на 60 млрд руб.
увеличится финансирование Агентства по ипотечному жилищному кредитованию).
Впрочем, несколько крох упадет и ТЭКу — бюджет Усть-Среднеканской ГЭС в
Магаданской области увеличится на 2,4 млрд рублей.
Лишь один из макроэкономических показателей — инфляция — может оказать
неожиданную услугу ТЭКу. Из-за роста уровня потребительских цен все регулируемые
монополии, в частности, предприятия электроэнергетики и газовой промышленности,
могут получить возможность повысить свои тарифы, привязанные к уровню инфляции.
Впрочем, положительного финансового эффекта им удастся добиться только в том
случае, если их собственные издержки будут расти медленнее потребительских цен.
Таким образом, все отрасли российского ТЭКа уже в той или иной мере пострадали
от мирового кризиса, и, скорее всего, последствия кризиса будут ощущаться еще,
по крайней мере, 2—3 года. Хватит ли у государства ресурсов и политической воли
поддерживать реальную экономику так долго — покажет время.
|
|
| |
|
|
| |
|
|
|
|
