| |
Доктор Бертран Мальмендье является владельцем и управляющим партнером
международной адвокатской конторы "Eggers Malmendier". Более десяти лет он
занимается решением правовых вопросов в области энергетики, в том числе в сфере
международных поставок энергоносителей.
С 2007 года г-н Мальмендье - представитель "Центра Социально-консервативной
политики партии "Единая Россия" в Европейском сообществе. Он действует как
нейтральный эксперт и критик во взаимодействии между Европейским сообществом и
Россией, стремится к укреплению отношений между ЕС и Москвой.
- Господин Мальмендье, какое значение, на Ваш взгляд, имеет проект Nord
Stream для обеспечения Германии и других европейских стран природным газом?
- Президент Европейской комиссии Хосе Мануель Баррозу правильно сказал, что речь
идет о проекте особенного значения. С 2011 г. через Nord Stream должны
транспортироваться ежегодно до 55 млрд м.куб.российского газа на расстояние 1200
км, от Выборга до Грайфсвальда. Это огромное количество газа, больше половины
потребности Германии.
Расходы на строительство сегодня оцениваются в 8 млрд евро. Из опыта мы знаем,
что такие крупные проекты обходятся в конечном счете намного дороже - как,
например, норвежский Snovit.
Данные, характеризующие масштаб проекта, свидетельствуют о его очень высоком
экономическом значении не только для Германии, но и для всей Западной Европы.
Наряду с Германией, от Nord Stream выиграют такие страны, как Голландия,
Бельгия, Италия, Франция и Великобритания. Поэтому особо подчеркну, что Nord
Stream - не германско-российский, а европейский проект. Благодаря ему будут
минимизированы политические и экономические риски, связанные с поставками
российского газа в Европу через территорию Украины.
Соответствующие изменения в инфраструктуре поставок отмечаются уже сейчас:
европейский рынок подстраивается под новый транспортный маршрут. Чтобы
"поставить на ноги" этот проект в намеченные сжатые сроки, требуется высокое
экономическое и политическое мастерство.
В частности, непростая задача - собрать необходимые инвестиции и создать
консорциум предприятий из трех стран в течение короткого времени. Совместные
усилия, направленные на ее решение, свидетельствуют о взаимном доверии в
экономических и политических отношениях между Европой и Россией.
Впрочем, противопоставление понятий Европа и Россия в этом контексте, так или
иначе, неправильно: Россия является частью Европы. Сейчас, когда Россия меньше
всех затронута последствиями американского финансового кризиса, когда она
выходит победителем из холодной войны, нам надо найти обратный путь к России -
той стране, которой она являлась до мировых войн, будучи естественным торговым
партнером и союзником Европы.
Бисмарк был прав. Россия очень хочет тесно работать с Европой, русские чувствуют
себя европейцами, и Европа должна дать России чувство, что она это принимает и
воплощает в жизнь. Россия является надежным равноценным партнером, и ЕС должен
именно так относиться к ней. После долгих нелегких лет перестройки, с тяжелыми
социальными последствиями, устаревшими общественными структурами, обогащением
олигархов на бывшем народном имуществе, с потерянным поколением людей (что в
Европе не всегда находит достойного понимания) - России, благодаря политике
стабильности, удалось как политически, так и экономически вернуться на мировую
арену. А это является необходимым условием для глобального равновесия
политических сил. Этот курс стабильности перейдет в дальнейшую демократизацию и
усиление российского среднего слоя. Будущее Европы - на Востоке, не на Западе. И
Европа должна срочно обеспечить свое будущее. Иначе это сделают другие.
- Как Вы оцениваете правовой статус проекта Nord Stream в масштабе ЕС?
- Назло противникам проекта, ЕС располагает небольшими полномочиями в проекте:
газопровод проходит в основном в исключительных экономических зонах,
принадлежащих приморским государствам, и потому подчиняется только
международному праву.
Кроме того, энергетическая политика в Европе представляется национальной
политикой отдельных государств-участников, позиции и законодательства которых
могут сильно различаться. Европейское и национальное энергетическое
законодательство применяется только в том случае, если газопровод проходит по
территориальным водам или по суше стран-участниц ЕС. Только за эти отрезки и
отвечают регуляторы стран-участниц ЕС.
Немецкое Федеральное агентство по эксплуатации энергетических сетей пытается,
например, часть газопровода Nord Stream, проходящего по территории Германии,
открыть конкурентам - таким образом, чтобы энергопредприятия были вынуждены
выставлять на тендер транспортные мощности (в рамках так называемого Open Season),
в то время как владельцы этих транспортных мощностей хотели бы получить
исключение в соответствии со ст. 28а немецкого закона об энергопромышленности в
части доступа Третьих лиц к их сетям.
И все же проект вряд ли пострадает из-за таких "побочных войн", поскольку он
имеет стратегическое значение для Европы и особый правовой статус - Nord Stream
будет составной частью Трансевропейской энергосети (TEN-E). Подключение к
магистральным газопроводам на внешних границах стран-участниц ЕС может
регулироваться только международным правом или соответствующими государственными
договорами.
Попутно замечу, что требование комиссии ЕС о предотвращении доминирующей позиции
Газпрома на рынке газа ЕС мне непонятно. Во-первых, эта позиция Газпрома
существует давно, более тридцати лет, в течение которых он в полной мере
обеспечивал интересы европейских потребителей, что всех вполне устраивало.
Во-вторых, мы, европейцы, должны учиться принимать российские компании в
качестве инвесторов в своих странах-так же, как научились принимать американцев
и других иностранных предпринимателей после второй мировой войны. Россия стала
глобальным игроком и открыла для себя Европу как надежный и интересный рынок, и
это является положительным моментом для Европы, поскольку доказывает прочность
европейской системы.
- Как Вы оцениваете возражения, высказываемые противниками проекта?
- В начале июля Страсбургский европарламент разработал резолюцию, в которой были
высказаны серьезные сомнения в адрес проекта. 542 депутата проголосовали за
резолюцию и только 60 - против, 38 - воздержались. Это более чем однозначный
результат. Параллельно высказывают опасения отдельные страны, особенно Швеция,
когда-то напуганная советскими подводными лодками. И еще: вблизи Грайфсвальда,
где газопровод должен выйти на берег, вдруг находят на дне археологически ценные
галеоны XVIII века, которые якобы могут быть повреждены при прокладке трассы.
Когда прокладывался газопровод из Норвегии в Германию двадцать лет назад, такие
сомнения не высказывались, хотя и в Северном море существует богатая и стоящая
охраны флора и фауна, а также находится большое количество затонувших судов. Это
все нужно отметить, особенно если учесть, что докладчиком в парламенте ЕС был
польский депутат Марчин Либики. Давайте называть вещи своими именами: в данном
случае противники проекта неуклюже пытаются пробить свои экономические интересы,
преподнося их под видом охраны природы.
Если даже резолюция парламента ЕС для проекта не имеет правовых последствий, она
все же показывает один важный момент, к которому Россия должна отнестись очень
серьезно: консорциум проекта должен улучшить свою информационную политику и
формирование общественного мнения во избежание в будущем таких потерь имиджа. Я
думаю, что открытое взаимодействие с внешним миром и забота об имидже является
одной из самых болльших задач России в ХХI веке. Одновременно от комиссии ЕС и
национальных правительств требуется достижение результатов на основе
возможностей реальной политики. При этом, конечно же, необходимо учитывать
справедливые опасения и сомнения.
- Вы можете дать юридическую оценку сомнениям подобного рода?
- Думаю, основным моментом является то, что сомнения не связаны напрямую с
проектом, а больше с его осуществлением: речь идет о строительных мероприятиях,
а не о транспортировке газа. Сомнения такого характера в подобных
инфраструктурных проектах опровергаются нормативными требованиями к их
строительству. И вообще я не хотел бы давать этому юридическую оценку. На данном
этапе проекта я доверяю искусству дипломатии, политическому соревнованию
(экономическое Nord Stream уже выиграл у проекта Nabucco), учету требований по
охране окружающей среды, наконец, спокойствию и здравому смыслу Маттиаса Варнига,
директора проекта. |
|
