Сразу о главном: мы изначально рассматриваем только те проекты, которые будут работать безаварийно. Если 50 на 50 — даже не обсуждаем. Такие варианты не имеют права на существование, и неважно, где в таком случае пройдет труба — на земле, над землей или под землей.

По поводу экологических последствий проекта «Сахалин-1» есть две точки зрения. Первая — оператора проекта: популяции серых китов угрозы нет. Вторая — общественных организаций — полностью отличается: китам не выжить. Попробуем разобраться.

Позиция оператора проекта основана на данных научных исследований, которые проводятся последние несколько лет. Эта работа, позволившая изучить основные особенности биологии серых китов в наших водах, финансируется консорциумом. Аналогов подобной научной деятельности на Дальнем Востоке сегодня нет. В СССР подобные работы проводились, но, когда Союз развалился, исследования морских млекопитающих были свернуты.

Следует отметить, что особенности летнего (нагульного) периода жизни серых китов в водах Сахалина в последние годы изучены достаточно подробно. В то же время период их зимовки, когда они уходят на юг, к Корее, остается практически неясным. Там они размножаются, чтобы вернуться на нагул уже в российские воды. Привлекает их в Охотское море обилие корма (бентосные и придонные беспозвоночные), биомасса которого достигает в отдельных местах килограмма на квадратный метр. Это очень высокий показатель.

Программу мониторинга серых китов выполняют несколько научных учреждений, в том числе ВНИРО и расположенные во Владивостоке Тихоокеанский институт рыбного хозяйства и океанографии (ТИНРО-центр) и Институт биологии моря (ИБМ). ИБМ и ТИНРО-центр в последние годы провели интересные бентосные съемки, которые крайне важны для понимания привлекательности сахалинского шельфа для серого кита. Так что разработка шельфа дала большой толчок к тому, чтобы исследования были профинансированы и по-настоящему проводились. Скажу больше: не будь этого проекта, вряд ли исследования морских млекопитающих, в том числе китов, имели бы шанс развиваться. Как видим, благодаря «Сахалину-1» мы продвинулись в научных исследованиях, и это плюс.

Теперь о минусе. Все-таки разработка шельфа — это интенсивное антропогенное воздействие. Увеличение нагрузки на район происходит не только за счет буровых и трубопрокладочных работ, но и из-за увеличения количества судов, обслуживающих проект. Однако в море ходят не только суда нефтяников, но и многие другие. Поэтому нынешнее воздействие от перевозок мне кажется несущественным. Другое дело, на предыдущем этапе животных могла беспокоить сейсморазведка. Теперь проект перешел в стадию разработки, и основная обсуждаемая проблема — трубопровод: можно или нельзя вести его по дну залива Пильтун, и если провести, то как и чем это будет грозить китам?

Что видим сегодня? В целом состояние популяции удовлетворительное и пока не ухудшилось от деятельности, связанной с освоением шельфа. Прямого воздействия на китов от реализации проекта на данном этапе не обнаружено. Морские гиганты, увидев буровые платформы или суда, не теряли аппетит и не покидали район. Будущее их сосуществование с нефтяниками также пока не вызывает тревог. Поэтому рассматривать сейчас можно только опосредованное влияние от этих работ, а именно: воздействие на среду обитания китов. Пока делать выводы рано, так как пятилетний срок наблюдений — это для нас значительный срок, а для китов… ну что им несколько лет? В масштабе жизни популяции это вообще ничто.

На их будущее значительно ощутимее могут повлиять причины, от нас никоим образом не зависящие. Допустим, средняя годовая температура воды Охотского моря повысится всего на один-два градуса, но это может оказать воздействие на бентос столь существенное, что популяция китов просто перестанет существовать из-за отсутствия корма или вынуждена будет сместиться в другие районы нагула. Ведь есть гидрологические циклы, к которым приурочено изменение температуры воды. Это обстоятельство способно влиять на бентос очень сильно: может меняться видовой состав, биомасса на единицу площади. Учесть такие природные колебания мы сегодня не в состоянии, потому что долговременных исследований в этом районе не проводилось.

Кроме того, может измениться направление и сила течения, которое идет вдоль Сахалина. Допустим, оно отойдет от берега или, наоборот, чуть прижмется, что для бентоса окажется губительным. Или, напротив, вызовет рост биомассы, от чего китам станет гораздо сытнее. Мы еще слишком мало знаем о многих районах наших морей. Правда, человек часто несколько опрометчиво мнит себя венцом природы, но ее силы пока еще превосходят наши возможности. Поэтому вопрос о том, какое влияние хозяйственная деятельность у берегов Северного Сахалина окажет на китов, неоднозначный.

Разумеется, из этого не следует, что мы ничего не можем сказать. Можем. Есть лучшие пути проведения этой трубы. Например, если она будет идти не через Пильтунский залив, целый блок опасений отсеется. Но опять-таки я понимаю оператора, который тратит большие деньги на проведение исследований, на согласования, на борьбу с «зелеными», и все это входит в стоимость проекта, а еще надо прибыль получить, рассчитаться с акционерами.

С другой стороны, абсолютно не факт, что, если протянуть трубу в обход Пильтуна, «зеленые» не выдвинут новых претензий, лишь бы только никого не пустить. Ясно, что хозяйственная деятельность наносит ущерб среде, но необходимо взвешивать риски на основании именно научных исследований, а не умозрительных рассуждений.

Я тоже за то, чтобы нефтяники трогали воду как можно меньше, и лично я протянул бы трубу иначе, но в подходе к проблеме следует обозначить разумные границы: если есть научные данные — их надо рассматривать, а если просто слова — тогда это неадекватное поведение. Говорят научные данные о том, что киты вымрут? Не говорят. Но, может быть, мало еще прошло времени для таких выводов? Мало. Но, опять же, кто виноват в этом? Нефтяники? Контролировать их деятельность необходимо, в первую очередь этим должно заниматься государство. Тут, мне кажется, может быть только одна стратегия поведения: есть научные данные или прогнозы — на них надо опираться.

Прояснить ситуацию способна Государственная экологическая экспертиза, на рассмотрение которой в проектной документации обязательно представляется раздел, сокращенно называемый ОВОС (оценка воздействия на окружающую среду). ОВОС делается на научной основе, его готовят не дилетанты. Но получается, что общественность всеми доступными ей методами оттягивает проведение ГЭЭ.

Согласен: мне могут возразить, что если оператор финансирует работу, то он вполне может «заказывать» результаты. Но я с тем же основанием могу подозревать в необъективности «зеленых». Вот для того, чтобы никто никого не подозревал, и существует Государственная экологическая экспертиза — третейский суд, который все расставит по местам. Но в данном случае, как мне известно, ГЭЭ не дают даже начаться.

Неважно, кто будет готовить научную основу, важно, чтобы она была, и была качественной, основанной на исследованиях. При этом должны быть и публикации в открытой печати, отчеты, доступные ученым. Тогда каждый специалист, ознакомившись с работой коллеги, сможет аргументировано возразить. Появится возможность для обоснованной дискуссии.

Скажем, если будет доказано, что киты при виде буровой вышки разворачиваются и покидают места нагула, то это будет основанием для отрицательного заключения экспертизы. Но повторю еще раз: опираться в подобных случаях надо на точное научное знание. Если есть данные, что трубопровод сильно повредит кормовую базу китов, что он нарушит гидродинамику Пильтунского залива, — конечно, строить нельзя. Но если такие данные отсутствуют, препятствий для хозяйственной деятельности я лично не вижу.