| |
return_links(1);?> |
return_links(1);?> |
return_links(); ?> |
|
| |
|
|
| |
Государство вместо бизнеса
|
|
| |
Растущая государственная монополия подрывает конкуренцию на энергетическом рынке страны и ухудшает имидж российского ТЭК в мире. А в вопросах формирования конкурентной среды западные антимонопольные структуры часто бывают непреклонны.
|
|
| |
Михаил СУББОТИН,
Институт мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО РАН), к.э.н.
|
|
| |
 ЕС ПОСМЕЛ УГРОЖАТЬ МОНОПОЛИЯМ
В последнее время вопросы антимонопольной политики оказались в центре внимания в
связи с обнародованной Евросоюзом системой регулирования энергетического рынка.
Согласно ей энергосектор Европы будут защищать от крупных зарубежных инвесторов
более жесткие ограничительные меры. Правда, предполагается, что в отношении
России это положение может быть изменено, если РФ обеспечит капиталу ЕС
эквивалентный доступ к российскому энергетическому рынку и ресурсам. Пакет мер
по новому регулированию был подготовлен Еврокомиссией и поступил на рассмотрение
депутатов Европарламента. Реформа предусматривает разделение активов европейских
энергетических корпораций. В результате должны возникнуть полностью независимые
компании, одни из которых будут заниматься производством энергии, а другие — ее
продажей и транспортировкой.
Среди предлагаемых мер — и положения о том, что третьи страны, включая Россию, а
также компании с крупным государственным присутствием, такие, как «Газпром», не
смогут участвовать в конкурсах на приобретение подразделений ведущих
энергетических компаний Евросоюза в случае их реструктуризации в связи с законом
о свободной конкуренции на энергетическом рынке ЕС. Другое дело, что планы
реформы европейской энергетики имеют мощных противников в самой Европе. Так что
нужно подождать, пока европейцы наведут порядок в собственном доме. Тем не менее
«Газпром», как всякая иная компания, действующая на европейском рынке, должен
будет соблюдать местное законодательство. Поэтому комиссар Европейского союза по
вопросам конкуренции Нееле Кроэс заговорила об угрозе исключения «Газпрома» из
проекта строительства Северо-Европейского газопровода по дну Балтийского моря.
Сейчас у «Газпрома» контрольный пакет, но если план реформирования энергетики ЕС
будет принят, от российской компании могут потребовать продать свои мощности в
Европе.
Новые ограничительные меры для российских компаний — далеко не первая попытка
давления со стороны ЕС, желающего гарантировать себе доступ к российским
энергетическим ресурсам. Началом подобных действий можно считать реакцию
британских властей на заявление зам. главы «Газэкспорта» (сейчас «Газпром
экспорт») Александра Шкута в феврале 2006 г. об интересе «Газпрома» к британской
газораспределительной компании Centrica.
Тогда правительство Великобритании не стало скрывать своего отрицательного
отношения к возможной сделке и начало рассматривать возможность изменения закона
о слияниях, чтобы блокировать ее.
В нынешних действиях ЕС формально нет ничего антироссийского. Помимо России
новые антимонопольные меры ЕС направлены и против собственных монополистов, и
против компаний Китая, Индии, стран Азии, в частности Сингапура, Малайзии, Южной
Кореи, Республики Тайвань, и стран Персидского залива, так как у инвесторов из
этих регионов сейчас скопилось большое количество денег, которые требуют
применения. Предложения о разделении производства, транспортировки и
распределения энергоносителей направлены на увеличение конкуренции, а российская
энергетическая доктрина выступает за рынок с гарантированными высокими
энергетическими ценами и без конкуренции, что ЕС совершенно не устраивает.
Опасения европейцев вызывает такой сценарий развития события, при котором
газодобывающие компании приобретают электростанции и газораспределительные
активы с целью продажи собственного, а не самого дешевого газа.
Фактически столкнулись два подхода к будущему энергоснабжению Европы: стабильное
снабжение от традиционных энергетических поставщиков, но по высоким ценам или
диверсификация энергетических ресурсов и их источников с неизбежной конкурентной
борьбой поставщиков и вероятным снижением цен. В результате на передний план
выйдут либо проблемы демонополизации энергетического рынка, улучшения
конкурентной среды на нем, формирования сложного корпоративного устройства и
т.п., либо ставка будет сделана на энергетические госмонополии, на мощь
национальных и транснациональных энергетических чемпионов. Россия не замедлила с
ответом: в отечественных СМИ в очередной раз появилась информация о том, что
премьер-министр Михаил Фрадков подписал распоряжение о внесении законопроекта «О
порядке осуществления иностранных инвестиций в стратегические отрасли России» в
Госдуму. В свою очередь, Минприроды планирует внести 18 поправок в закон «О
недрах». Согласно им иностранные компании смогут принимать участие в разработке
месторождений, признанных стратегическими, лишь при условии, что они будут иметь
в компании — операторе проекта долю не более 50% минус одна акция. При этом
стратегическими будут признаны месторождения с запасами нефти более 70 млн т и с
запасами газа свыше 50 млрд м3, с запасами коренного золота более 50 т, а также
500 тыс. т меди плюс все месторождения на континентальном шельфе. Возможно, это
лишь форма торга о смягчении антимонопольных мер для «Газпрома»?
Очевидно, сказываются имиджевые потери, которые «Газпром» понес в ходе ценовых и
корпоративных войн за последние два-три года. Ура-патриоты, привыкшие говорить и
делать лишь приятное для компании и не столь приятное для ее потребителей,
спровоцировали политику жестких мер и ухитрились очень быстро подмочить
репутацию «Газпрома», которая строилась десятилетиями и благополучно пережила
самые непростые советские времена. Не случайно канцлер Германии Ангела Меркель
на вопрос о барьерах в Европе для российского бизнеса не без сарказма заметила,
что она «не слышала о возможности приобретения контрольного пакета российского
предприятия стратегической отрасли. Наоборот, случаи, подобные происшедшему с
концерном Shell, показывают, что можно лишиться контрольного пакета, которым ты
обладал ранее».
ФИСКАЛЫ ПРОТИВ «МАЛЫШЕЙ»
Выступая в прошлом году в Санкт-Петербурге на VII Международной конференции по
освоению ресурсов нефти и газа российской Арктики и континентального шельфа
стран СНГ, глава МПР России Юрий Трутнев в очередной раз признал, что российский
«фискальный режим малопригоден для реализации новых капиталоемких проектов». Что
уж тут говорить о небольших компаниях, которые не обладают финансовыми
возможностями «главных»?
В России действует плоская система налогообложения: два основных налога — НДПИ и
экспортная пошлина — не различают разницы в качестве месторождений, облагая
данью всех одинаково. Действующая налоговая система в нефтедобыче, в частности,
плоская шкала НДПИ и его привязка к цене экспортной смеси Urals, сама по себе
плохая и сильнее всего бьет именно по малым нефтяным компаниям, не входящим в
систему вертикально интегрированных (ВИНК). У небольших предприятий нет
возможности перерабатывать и продавать свои нефтепродукты, а сегодня этот бизнес
гораздо выгоднее, чем экспорт нефти.
 Одинаковый подход — это не равный подход: он создает преференции компаниям,
разрабатывающим наиболее рентабельные проекты и дискриминирует тех, кто готов
взяться за относительно более трудную работу. Это не позволяет независимому
сектору эффективно конкурировать с крупными компаниями. В результате из активной
разработки выпадают сложные, истощенные месторождения, на разработке которых и
специализируется малый и средний бизнес. В свое время не раз предлагались
налоговые льготы для «малышей», но к таким льготам отношение у фискалов по
понятным причинам весьма настороженное. Несколько лет обсуждались различные
предложения по усовершенствованию НДПИ: рассматривалась возможность отвязки НДПИ
от мировых цен на нефть, введения понижающих коэффициентов к ставкам НДПИ и
экспортных пошлин, налоговых каникул по НДПИ и экспортным пошлинам,
дифференциация НДПИ, механизм ускоренной амортизации, аплифт (налоговый вычет в
виде определенного процента бухгалтерского увеличения капитальных затрат на
определенный срок. — Прим. ред.). А кончилось все, как известно, налоговыми
каникулами для новых месторождений в Восточной Сибири да снижением ставки НДПИ
по мере истощения ресурсов месторождения.
Сами по себе налоговые каникулы — это опять-таки неиндивидуальная оценка
экономики отдельных проектов. Рентабельность у всех разная: и качество
месторождений разное, и транспортные условия. Если опустить планку НДПИ до
некоего маргинального — «худшего» месторождения, то остальные получат
сверхприбыль, а если всех строить по «лучшему», большинство проектов будет
заморожено.
Кроме того, создание дорогостоящей инфраструктуры, бурение новых скважин требует
не только высвободившихся благодаря льготам средств, но и гарантий долгосрочной
неизменности экономических условий, чтобы можно было рассчитать, удастся ли
когда вернуть вложенные деньги, да еще и заработать. Реализованные меры по
дифференциации НДПИ в принципе не ставили перед собой задачу обеспечить хоть
какую-то стабильность или изменить скомпрометировавшие себя налоговые правила
игры. Попытки налоговой дифференциации в ТЭК предпринимались неоднократно с
середины 90-х годов (дифференцированный акциз, налог на углеводороды, налог на
дополнительный доход и т.п.), и все они терпели фиаско. И это закономерно:
дифференцировать нужно не НДПИ, а всю систему рентных платежей — от
месторождения к месторождению, как всякий инвестиционный проект, чью
экономическую привлекательность можно просчитать. Но тогда отпадает и проблема
налоговых льгот для малого нефтегазового бизнеса: если корректно оцениваются
отдельные проекты, то налоговое бремя устанавливается в зависимости от качества
месторождения, от потока денежной наличности при его эксплуатации, т.е.
посильное и стимулирующее инвестиционную активность. И соответственно нет
надобности еще и в каких-то льготах.
Другими словами, решив вопрос учета рентабельности отдельных проектов в целом,
можно будет решить и проблемы индивидуального налогового бремени независимых
средних и малых компаний в частности. Природные объекты — объекты в так
называемых рентных отраслях предполагают специальные платежи, прозрачные
тендерные процедуры, качественные экспертизы и пр. И чем раньше придет понимание
необходимости подобной институциональной реформы в отрасли, тем качественнее
будет система недропользования в стране. Налоговая система лежит в основании
неравенства конкурентных условий в нефтегазовом бизнесе, способствуя укреплению
вертикальной интеграции среди нефтегазовых холдингов, негативно сказывается на
независимых производителях во всех сегментах деятельности: добыча, переработка,
сбыт и т.д.
Более того, НДПИ может играть роль детонатора согласованных действий компаний на
рынке. И без создания дифференцированной системы платежей, крайне проблематично
выделить случаи действительно согласованных действий крупнейших компаний с целью
взвинчивания цен и присвоения монопольной прибыли. Представим, что
недропользователи, находящиеся в худших условиях, не выдерживают увеличивающейся
с ростом мировых цен доли налогов в цене и, чтобы свести концы с концами,
поднимают цены на свою продукцию. Другие субъекты рынка, находящиеся в лучших
условиях и в принципе не нуждавшиеся в повышении цен, тем не менее охотно
поддерживают инициативу, проявленную аутсайдерами.
Если у первых толчком к повышению цен является необходимость выжить, то у вторых
— интерес монополистов. Налицо все признаки монопольного поведения, но самого
факта сговора нет. То есть, казалось бы, совершенно монопольное поведение на
самом деле является производным от заданных налоговых условий: внешние
проявления похожи на согласованные действия, однако это лишь способ сохранения
бизнеса в заданных фискальных условиях. И в этом случае речь может идти, скорее,
не о соглашении (сговоре) хозяйствующих субъектов, а о так называемом
параллельном поведении.
Поскольку во всех странах от корпоративной структуры отрасли зависит ее
конкурентоспособность, а значит, и эффективность, концентрация производства на
уровне малого и среднего бизнеса ведет к централизации капитала и появлению
крупных компаний. Это вариант пирамиды, покоящейся на надежном основании. В
России несколько ВИНК действуют, как громадный пылесос, который высасывает все
под собой, имея громадные конкурентные преимущества, в том числе и за счет
плоского налогообложения. Получилась «перевернутая пирамида» — конструкция
крайне не устойчивая.
НЕ ВМЕСТЕ, А ВМЕСТО…
Последние годы ведущие компании нефтегазового сектора России, судя по их
доходам, жили припеваючи. При этом, правда, скукоживалась налоговая база, потому
что ухудшалась структура запасов, вырабатывались лучшие из них. В результате
закономерно возникла ситуация, спровоцированная самим государством, когда
частные компании не разрабатывали или закрывали плохие месторождения.
Можно было бы подумать, как изменить правила игры, которые довели частный бизнес
до жизни такой, а можно было объявить, что раз нефтяные компании частные, то они
совершенно осознанно ведут хищническую эксплуатацию недр, отрабатывая лучшие
месторождения. И государство должно, как всякое ответственное за судьбу страны
государство, занять эту пустеющую нишу. Что и было исполнено. Ускоренными
темпами началась осуществляться подмена частного бизнеса государственным.
Более того, в подготовке и принятии решений по введению системы плоского
налогообложения принимали активное участие те же люди, которые и выступили затем
против засилья государства в экономике, нефтяной промышленности. Так и не поняв,
что как раз нынешняя простота администрирования налогообложения имела своей
оборотной стороной вытеснение частного бизнеса и приход государства на
освободившееся место. Сегодня много говорится о том, что в конце концов в
нефтяной промышленности не такая уж большая доля государственной собственности:
за два года она выросла с 7 до 27%. Однако не все измеряется этими цифрами, хотя
и рост почти в 4 раза всего за два года впечатляет. С принятием, например,
закона «Об экспорте газа» формально доля государства не изменилась, а
возможность влияния на деятельность всех потенциальных экспортеров возросла
незамедлительно. Аналогичная ситуация и в случае с торгами на лицензии, более
того, громко звучат предложения вообще отменить такие торги для главных
государственных компаний. А весьма свободный доступ государственных компаний к
кредитам государственных же банков, а административный ресурс… Растущая
государственная монополия не может не подрывать конкуренцию на энергетическом
рынке страны, а как следствие и возможности для нормального рыночного
функционирования его мелкого и среднего бизнеса.
 Обычно государство владеет бизнесом нерентабельным, функционирование которого
необходимо в общественных интересах, в интересах населения. В России государство
берет в собственность наиболее рентабельные секторы экономики. И при этом раз за
разом демонстрирует стиль управления бизнесом, как холдингом, приобретая по
крайней мере блокирующие пакеты в компаниях — основных игроках на рынке. А
вместе с этими блок-пакетами еще и «блок-контроль» над ними. Потенциальные
конкуренты сразу становятся ручными, а конкуренция перерождается в сложную
систему иерархических согласований. При сохранении нынешней правовой и налоговой
системы продолжится постепенное сужение поля и для частного бизнеса, и для
госкомпаний. В итоге государство в той или иной степени будет вынуждено
финансировать отрасль через бюджет. Сегодня об этом говорится уже открыто, когда
речь заходит об инфраструктурных проектах: мол, давайте сделаем доброе дело для
наших нефтяных компаний, создадим для них инфраструктуру за счет государственной
казны.
В России вообще чрезвычайно расширительно толкуется понятие
«государственно-частного партнерства». Под ним понимаются не двусторонние
отношения государства и инвестора, а все, что ни сделает государство. Любые
бюджетные расходы уже считаются элементом государственно-частного партнерства. В
результате складывается принципиально новая, невиданная форма
государственно-частных партнерств с заменой формулы «государство вместе с
бизнесом» принципом «государство вместо бизнеса».
Государство должно было бы создать благоприятный инвестиционный климат для
частного бизнеса. Любого — крупного, среднего, мелкого. А не жить по принципу:
ловись, бизнес, большой и маленький… |
|
| |
|
|
|
|
