| |
return_links(1);?> |
return_links(1);?> |
return_links(); ?> |
|
| |
|
|
| |
«Мы — за принцип разумной достаточности»
|
|
| |
В феврале в Совете Федерации прошел круглый стол по промышленной безопасности в ТЭК, на конец марта в Петербурге намечена еще более представительная конференция
«Промышленная и экологическая безопасность в ТЭК». Такое повышенное внимание к данной теме сохраняется неспроста. Деятельность в отраслях ТЭК до сих пор сопряжена
с немалыми рисками техногенных аварий. Как их избежать и каким должно быть государственное регулирование в области промышленной безопасности? С этими и другими
вопросами «МЭ» обратилась к генеральному директору ООО «НГБ-Энергодиагностика» Владимиру НАДЕИНУ.
|
|
| |
Беседовал Михаил КЛАССОН
|
|
| |
— Владимир Александрович, что входит в понятие «промышленная безопасность» при добыче и транспортировке углеводородов?
— Как известно, Государственная комиссия по запасам утверждает в том числе и углеводородные запасы. Но если раньше недропользователем являлось исключительно государство
(через министерства нефтяной и газовой промышленности), то сегодня таковыми стали также организации со смешанной формой собственности и просто частные компании.
Последние уже добывают 80—85% углеводородов.
Раньше, когда Миннефтепром и Мингазпром отчитывались по своим предприятиям, коэффициент извлечения углеводородов составлял 0,40-0,42. Сегодня он снизился до 0,28—0,31.
Разве этот фактор не является одной из составляющих промышленной безопасности России?
— В какой-то степени.
— Не в какой-то, а в весьма значительной. Думается, что при выдаче лицензий недропользователям необходимо одним из условий указывать обязательность создания им системы
учета извлекаемых углеводородов. При этом основной учет должен быть по количеству извлеченных углеводородов на устье скважин, а все остальное — производная от этой величины.
Создание такой системы позволит государству четко знать количество извлеченных и оставшихся относительно утвержденных запасов углеводородов как по месторождениям,
так и по лицензируемым участкам.
Мы можем построить очень безопасные трубопроводы, такие же надежные платформы на морском шельфе. Но если у нас не будет того, что добывать и что транспортировать,
то безопасность России окажется весьма невысокой.
— По-моему, наличие существенных подтвержденных запасов нефти и газа скорее относится к энергетической безопасности страны.
— Возможно, но промышленная безопасность складывается из многих и многих составляющих. Нам, например, пришлось заниматься освоением Тенгизского месторождения и
участвовать в экспертизе нефтепровода КТК. В трубопровод и другие объекты был изначально заложен весьма высокий уровень безопасности. «НГБ-Энергодиагностика»
осуществляла экспертизу проектных решений и технический надзор за его сооружением. Было, правда, много сомнений по поводу безопасности размещения на возвышенности
у пос. Южная Озерейка в Краснодарском крае резервуаров огромной емкости — по 100 тыс. м3 каждый, когда под ними, в низине, располагались виноградники и другие объекты «АбрауДюрсо».
Но как раз при проектировании инфраструктуры нефтепровода КТК нам удалось сформулировать и реализовать такие решения, которые обеспечили его промышленную безопасность.
— И в чем она заключается?
— Промышленная безопасность складывается из непрерывности экспертизы всего цикла, а именно: проектирование, поставка оборудования, строительство и эксплуатация.
Мы, как инженерная компания, берем на себя ответственность считать, что если проект хороший, если оборудование соответствует его требованиям и проект реализован качественно,
тогда промышленная и экологическая безопасность будут обеспечены.
В подтверждение этого тезиса приведу реализацию 1-й фазы проекта «Сахалин-2». В 1997 г. «НГБ-Энергодиагностика» выиграла тендер в рамках этой фазы, и мы сразу же начали с
экспертизы специальных технических условий. Почему? Потому что если отсутствует правовое поле для проектирования, то необходимо прежде всего разрабатывать и утверждать
эти специальные условия.
Ведь у нас раньше не было опыта строительства в такой сейсмоактивной зоне, как на шельфе Сахалина. Не разрабатывались до сих пор и требования по ледовым нагрузкам на
морские платформы, особенно в Охотском море. На первой фазе были заложены максимальные нагрузки на платформу «Моликпак» на уровне 604 МН
(то есть больше 60 тыс. тонн. — Прим. редд). Я был свидетелем того, как на Нефтяные Камни (под Баку) пришел лед с севера Каспия и срезал морские платформы, как нож масло.
А «Моликпак» работает 7-й год, на ней добыто уже 10 млн т нефти. Отработано свыше 3,9 млн чел.*ч без аварий.
Все эти годы велся мониторинг ледовых нагрузок на «Моликпаке», особенно тщательно — весной, когда лед движется с севера.
Это дало возможность при проектировании следующих платформ на Пильтун-Астохском и Лунском месторождениях снизить расчетную ледовую нагрузку на них до 370 МН.
— Это, конечно, позволит при сохранении безопасных условий эксплуатации сэкономить немало металла.
— Не только. Мне, как инженеру, обидно, когда говорят о том, что сахалинские проекты ничего не дают России.
— Хотя пока добывается компенсационная, а не прибыльная нефть, регион от реализации «Сахалина-2» действительно уже получил немало рабочих мест и налоговых отчислений в
бюджет.
— Чем больше будет таких деятелей, которые шумят о якобы угрозе популяции серых китов от «Сахалина-2», тем дальше отодвинется период получения участниками проекта
прибыльной нефти. В то же время эксперты «НГБ-Энергодиагностики» в своей деятельности исходят из принципа разумной достаточности. Например, мы отвергли предложение
сделать на платформе волноотбойники такой высоты, чтобы во время шторма вода не захлестывала рабочих, находящихся на открытом воздухе. Это хорошо, но такая конструкция
потребовала бы дополнительно многих миллионов долларов, и промышленная безопасность при этом бы не увеличилась, потому что во время шторма рабочие обязаны находиться в
закрытых помещениях.
По советским СНИПам было положено под водотоками на суше прокладывать две трубы для обеспечения проектной производительности: основную и запасную
(если выйдет из строя первая) — с массой задвижек. При экспертизе трубопроводов мы заостряем внимание проектировщиков на достаточности одной трубы,
надежной и безопасной, что позволяет экономить на каждом переходе под рекой опять многие миллионы долларов.
— А как на промышленной безопасности отразилась административная реформа, начавшаяся в 2004 г.?
— В результате административной реформы Ростехнадзор (бывший Госгортехнадзор) оказался первоначально в подчинении у Минпромэнерго.
С группой экспертов мы обсуждали эту ситуацию. Допустим, произошла авария, и Ростехнадзор
обнаружил, что косвенной причиной тому стало то, что в одном из своих нормативных документов Минпромэнерго допустило неточность. Как должен вести себя руководитель Ростехнадзора, которого назначил
руководитель министерства? В результате обращений большого числа специалистов и экспертов Ростехнадзор переподчинили правительству России.
Тем не менее мы считаем, что государственные надзорные функции должны быть непосредственно в ведении президента как главы государства.
— Последнее предложение где-нибудь озвучивалось?
— Конечно, были соответствующие публикации. А я выступил в Совете Федерации.
Еще один нюанс этой проблемы. Когда мы участвовали в экспертизе газопровода «Голубой поток» в Турцию, то вышли с предложением при проектировании и строительстве
его морской части (где глубины достигают 2,2 км) применить норвежскую нормативную базу — DNV — в отсутствие российской.
Впервые в России в рамках «Сахалина-2» строится, как известно, крупный завод по сжижению природного газа. И впервые в РФ проектируются изотермические резервуары
с применением хладостойкой стали (с содержанием никеля до 9%) объемом 100 тыс. м3 для хранения СПГ и емкости объемом по 1600 м3
(раньше их объем не превышал 600 м3) для хранения хладагента. Здесь тоже отсутствовала отечественная нормативная база для проектирования и строительства.
За полгода самые авторитетные российские специалисты так и не смогли сформулировать технические требования на проектирование завода СПГ.
Мы предложили взять за основу нормативную базу для проектирования и строительства компании Shell (главного участника проекта «Сахалин-2»), которая за пятнадцать лет
построила и ввела в эксплуатацию много аналогичных объектов.
— А Ростехнадзор согласился на ваше предложение?
— Да. Сахалинский завод СПГ в пос. Пригородное спроектирован по нормативной базе Shell. Сегодня «Газпром» намерен построить завод СПГ на базе продукции Штокмановского
месторождения. Здесь наверняка пригодится наш сахалинский опыт. Работоспособность резервуаров для хранения СПГ сохраняется до ускорения 0,47g
(g — ускорение свободного падения на поверхности Земли. — Прим. ред.ред.), а на нефтяных резервуарах, которые будут расположены рядом с заводом СПГ в том же
Пригородном, остановились на 0,39g. Можно было и нефтяные резервуары запроектировать под ускорение 0,47g. Можно, но дорого.
Потому что ремонт нефтяных емкостей удастся сделать довольно быстро, а восстановление резервуаров под СПГ
(если они будут повреждены при расчетном землетрясении в 9 баллов.— Прим. ред.ред.), займет длительное время.
То есть мы везде последовательно проводим принцип разумной достаточности.
|
|
| |
|
|
|
|
